— Я — мать твоего ребенка. Вот что дает мне это право.
Слава Богу, она оказывается плохим стрелком. Ботинок всего лишь просвистел мимо моего уха. Я шагаю к ней, мой пульс ускоряется, самообладание вновь покидает меня. Было ошибкой пропустить ее в мой дом. Я знал это в тот момент, когда открывал ворота. Но какая альтернатива у меня есть? Она не была нормальным, обычным человеком, она всего лишь копила свои обиды. Нет, она заявилась без предупреждения и начала свою войну. И это далеко не первый раз, когда она поступает подобным образом.
Несколько месяцев назад она вот также заявилась без предупреждения. В прошлый раз Маккензи звонила мне. Она была очень расстроена. Прежде, чем я успел выяснить причины расстройства Маккензи, она услышала голос Оливии и сделала совершенно ложные выводы. Ей понадобилось выпустить пар, и она не придумала ничего лучше, чем ночью поплавать в заливе. Это плаванье стоило ей здоровья, поскольку жуткая простуда свалила ее с ног. Я до сих пор виню себя. Я бы лучше послал Оливию подальше в тот вечер и позаботился бы о девушке, которая так необходима мне.
Я поднимаю ботинок с пола и кладу его в сумку снова.
— Никогда больше не смей что-нибудь кидать в меня, — ору я.
Карие глаза Оливии полыхают от злости. Она надувает нижнюю губу, подходит к кровати и хватает мой чемодан.
— Не смей, — предупреждаю я ее.
— А что ты сделаешь? Ударишь меня? Иди же, ударь меня.
Я в ужасе отступил.
— Что, блять, с тобой?
— Ты! — орет она, сбрасывая мой чемодан с кровати. — Черт возьми, Дрю! Я беременна, и ты затрахал меня уже со своим ребенком!
— Да что ты говоришь! — требую я. — Я не ходил на каждый прием к врачу? Я не обеспечивал все твои капризы материально, даже если ты до сих пор не удосужилась пройти тест на отцовство? — самообладание испаряется. Я могу чувствовать, как пульс колотится в висках. Я видел моего отца в моменты гнева много раз, чтобы не понимать, что за этим последует. Мои брови сходятся в глубокую линию, а жилка бешено пульсирует на шее. — Ах, я не бросил все в своей жизни, чтобы быть только с тобой и с ребенком? Я сделал все это, и буду продолжать делать. Но, Оливия, это не дает тебе права врываться в мой дом и вести себя, как ненормальная стерва.
Тишина в ответ на мои слова становится оглушающей, и злой мудак внутри меня только сильнее сжимает кулаки.
— Финансовая помощь, — говорит она. — Да, это все, что ты даешь мне. Но пока ты еще не позволил жить в твоем доме вместе с тобой. Ты даже не приготовил комнату для ребенка.
Я в отчаянии всплескиваю руками.