Марни вздохнула, оглядывая сад с подстриженными лужайками и изгородями из лаванды, чьи поздние цветы наполняли воздух неземным ароматом. Лишь сонное жужжание пчел нарушало тишину. Но даже умиротворенность пейзажа не могла успокоить девушку. Она надеялась, что, вернувшись с Леандро в его дом в Лондоне, сумеет вспомнить хоть что-то. Но он настоял на необходимости присутствовать при реставрации театра во Флоренции и убедил Марни лететь с ним в Италию и пожить на вилле, чтобы он мог приглядывать за ней. Что ж, у нее внимательный будущий муж. Он постоянно справлялся о ее самочувствии, и Марни, разумеется, радовалась, что Леандро так о ней заботится, но порой ей казалось, что его волнует скорее будущий ребенок, а не она сама.
Отодвинув неприятную мысль в глубь сознания, Марни повернулась и посмотрела на мужчину. Каждый день, приходя к ней в больницу, он выглядел просто сногсшибательно в костюме-тройке, и все сестры буквально шеи посворачивали. Это ужасно раздражало. Сегодня же он казался дерзким и откровенно соблазнительным в обтягивающих джинсах и светло-голубой джинсовой рубашке. Его темные волосы трепал ветерок, и золотые лучи солнца падали на лицо, подчеркивая его строгую красоту. Как же здорово, что такой умный и красивый мужчина предложил ей стать его женой.
– У меня такое чувство, что я совсем не знаю тебя, – выпалила вдруг она. – Наверное, ты рассказывал о своей семье, но я ничего не помню. – Марни бросила взгляд на элегантную трехэтажную виллу. – Почему ты купил этот дом во Флоренции? Ты здесь родился?
– Вообще-то мы ни разу не разговаривали о наших семьях, – произнес Леандро, думая, что, пожалуй, стоит посвятить свою невесту в некоторые подробности своей биографии. – Я родился и вырос в Нью-Йорке. Мой дедушка, отец папы, переехал в Штаты из Неаполя и занялся недвижимостью. После его смерти бизнес отошел отцу, который сделал «Виалли энтертейнмент» миллионный доход.
Марни нахмурилась, в отчаянии стараясь вспомнить хоть что-то.
– Не помню, встречалась ли я с твоими родителями.
– Мама умерла, а отец если с кем и общается, то лишь по делам, – коротко ответил Леандро.
Он провел Марни в дом. Серый итальянский мрамор на полу и белые стены несколько успокаивали после жары и солнечных лучей.
– Мама выросла в этом доме. Мои родители развелись, когда мне было семь лет. Я жил с отцом, но каникулы проводил здесь с бабушкой и дедушкой. Иногда приезжала и Джульетта, если выдавалась минутка, свободная от представлений.
Что-то шевельнулось в памяти Марни.
– О, я помню, твоя мать была известной певицей, легендой Бродвея, Джульетта Фарго. – Леандро кивнул, и девушка почувствовала радостное волнение. – Не знаю, почему я вспомнила, но это хороший признак, значит, память возвращается.