Но как бы то ни было, я больше не могу смотреть на других парней. И это меня раздражает. Как и то, что парни — это последнее о чем я должна думать прямо сейчас.
Вчерашний инцидент ничего не меняет.
Словно напоминание об этом мое колено саднит, когда я сгибаю ногу. А следом за болью в колене приходит воспоминание о том, как он смотрел на меня. Тогда восемь месяцев назад он заставил меня почувствовать себя желанной и ничтожной практически одновременно. Меня убивало это воспоминание. Но после вчерашнего я думаю…думаю, что все восприняла так, как и нужно было. А именно так, как он и хотел.
Поняв, что чем больше я копаюсь в себе, тем запутаннее все становится, я захлопываю макбук и тянусь к телефону. На экране горит непрочитанное сообщение:
Проветримся перед сном?
Быстро написав ответ, я соскакиваю с кровати и снимаю шорты. Отбросив их ногой, я натягиваю джинсы и толстовку. Когда я одета, достаю из шкафа ботинки, затем на цыпочках подхожу к двери и прислушиваюсь.
Папа и мама либо смотрят телевизор в гостиной, либо уже закрылись в спальне. Поэтому я спокойно, но стараясь не шуметь, поднимаю раму окна и выбираюсь на крышу. Сидя на крыше и слушая ночные звуки, я зашнуровываю ботинки. Увидев свет фар, я поднимаюсь на ноги, и осторожно ступая по карнизу, подхожу к самому краю.
На нашем участке прямо перед домом растет красный дуб. Его ветки касаются крыши, а вокруг ствола папа выстроил высокое крыльцо, ведущее в дом. Благодаря крепким ветвям дерева я могу без особых усилий спуститься вниз прямо с крыши. В детстве я просто лазила на дереве, но постепенно оно стало моим способом незаметно улизнуть из дома.
Схватившись за толстую ветвь, я осторожно ставлю ногу на ветвь пониже и уже через несколько секунд оказываюсь на предпоследней ступеньке крыльца. Свет фар становится ближе, и я неспешно иду ему навстречу. Как только серебристый «Аккорд» останавливается возле меня, я забираюсь на заднее сиденье.
— Ужасы или триллеры?
Две пары глаз уставились на меня, вывернув шеи: Трейси за рулем, Кайден на пассажирском сиденье.
— Хочу посмотреть такое, где много крови.
Трейси хмыкает и давит на газ.
— Все части «Пилы», там и ужасы и триллер.
Сегодня четверг и улицы практически пусты. Мы проезжаем мимо домов; в некоторых все еще горит свет, но в большинстве уже темные окна, один лишь фонарь освещает подъездные дорожки и зазелененные участки.
— «Человеческая многоножка», — предлагает Кайден.
— Фу, — морщится Трейси. — Только не это.
— А что? — недоумеваю я.
— Такие фильмы не для тебя, — коротко усмехнувшись, отвечает Кайден.