– Можно что? – удивленно посмотрел на меня владелец клуба.
– Ваши мотоциклы, – я окончательно засмущалась под внимательным взглядом собственного руководства. – Можно… сфотографировать их? Ну, после закрытия?
– Ну ни хрена себе, – явно опешил рокер от такой просьбы. А затем нахмурился и спросил с явным недоверием. – Ты и байки? Неужели нравятся?
– Очень, – тихо вздохнула я, говоря абсолютную правду. И решилась признаться кое в чем еще. – Только фотографии не мне…
– Парню? – усмехнулся Михаил Александрович, как-то странно смотря на меня.
Я торопливо замотала головой:
– Нет, соседу. Мы… были с ним на выставке два года назад. На набережной, помните? Он очень хотел их сфотографировать… И если не сложно, можно я…
– Тьфу ты, – вдруг сплюнул рокер. Потер переносицу, рассеянно провел рукой по густым золотистым волосам и хмыкнул. – Кофе, Арин. Принеси мне кофе, и я взамен сам выдам тебе фотоаппарат, клянусь.
– Правда? – растерянно посмотрела я на него, не веря в то, что он говорил серьезно.
Однако…
***
Миша смотрел в огромные синие глаза стоящей перед ним официантки, с заметным трудом пытаясь скрыть собственную улыбку.
В них плескалось такое детское и неподдельное недоумение пополам с недоверием, что сдерживаться и дальше было выше его сил. Ну как тут отказать, когда так просят?
– Правда, – все-таки не выдержав, усмехнулся парень, наблюдая, как недоверие в ее глазах быстро сменяется радостью и неподдельным восторгом от полученного разрешения.
– Спасибо! – фактически подпрыгнув, девушка шагнула вперед, вроде бы как собираясь чуть ли ни на шею ему броситься от счастья, но сдержалась в последний момент. И, тряхнув головой, отступила на шаг, смущенно улыбаясь. – Правда, спасибо… ой, я сейчас!
И удрала по коридору так быстро, что только белые кроссовки сверкнули, да юбочка короткая. Пожалуй, даже слишком короткая…
Поймав себя на последней мысли, владелец клуба хмыкнул и, сунув руки в карманы, направился в свой кабинет, недоумевая, как на его голову умудрилось свалиться это невинное создание, которому лично он за чашку кофе готов был простить что угодно и когда угодно. А еще позволить и разрешить все, о чем бы она только не попросила!
Хотя дело тут даже не в любимом напитке, который именно у этой официантки получался даже вкуснее, чем у его несносной соседки. А в огромных синих глазах на милом личике, в которых можно было утонуть и, глядя в которые старался меньше материться даже Харлей, никогда особо не следящий за оборотами собственной речи.
Казалось бы, как он, и как сам Мих могли повестись на внешность какой-то девочки, пускай настолько хорошенькой? Вроде и покрасивей нее видали, и пофигуристее, и уж точно посмелее…