Магда отчаянно замотала головой:
– Да ничего, мадам! Я ничегошеньки не видела!
– Не умеешь врать – не берись. Ну?
– Так это… ну… – Магда побагровела, как свекла. – Он тут… они тут…
– Кто он, Ганс твой, что ли?
– Не! Не мой он, и вообще… не он, вот. Ой, мадам, а давайте я коробку понесу, она ж тяжелая! У вас ручки нежные, куда ж вам коробку-то…
– Не увиливай. Что ты видела такого, о чем не хочешь мне рассказать?
– А может, не надо? Ничего…
– Магда!
– Я это… его светлость, на мобиле… вот прям туточки, и за угол…
Ринка готова была рычать и кусаться, но понимала – бесполезно. Потому она погладила Магду по голове, вручила ей коробку с микроскопом стоимостью с Бруклинский мост и очень мягко спросила:
– Что его светлость?
– Поехали их светлость. Тут, за углом. К этой… – Магда глубоко вздохнула, зажмурилась и выдала: – К полюбовнице.
Сердце оборвалось, в животе похолодело, и Ринка порадовалась, что отдала коробку Магде. Вот странно, да? Он же ей, по сути, никто. Сутки знакомы. Любить и быть верным он не обещал, да она и не ждала. И вообще, что за герцог без любовницы? Даже как-то несерьезно. Но почему-то вот такая реакция. Атипичная. Как пневмония, мать ее Ктулху.
Ей бы радоваться – после любовницы герцог к ней, законной супруге, приставать будет меньше. А она…
Домой надо, вот. Микроскоп отнести.
– Идем, – велела она Магде и, печатая шаг, направилась в строго противоположную дому сторону. Туда, за угол. – Она там живет? Ты знаешь?
– Ага, – расстроенно кивнула Магда. – Марица про нее рассказывала. Франка она, такая… ну… вся такая из себя… Да вы не обращайте внимания, мадам. У всех полюбовницы, мужчины – они ж такие… Вы ж к ней не пойдете, правда?
– Не пойду. Еще не хватало содержанку его светлости за волосы таскать. Я ж не торговка на базаре…
– А герцогиня! – закивала Магда. – Вы ее…
– Мы на нее посмотрим, и все, – строго сказала Ринка. – Никаких скандалов!
– Ага, никаких!
– Так какой дом, говоришь… – начала Ринка и тут же замолчала.
Дом был белым, аккуратным и каким-то карамельным, что ли. Перед подъездом стоял Людвиг и разговаривал с усачом в ливрее. А мобиль Людвиг оставил чуть раньше, за два дома до нужного, потому что там два дворника в длинных фартуках и картузах переставили кадки со стрижеными деревьями прямо на проезжую часть, видимо, на зиму их убирали. Или… не важно, короче.
Сейчас Ринке ничего было не важно, кроме как удержаться и не запустить в чертова супруга тяжеленным микроскопом. Или хотя бы ридикюлем, в котором оставалась почти половина выданных ей денег.
Не нужны ей его деньги!