«Будь водой. Будь спокоен и чист. Будь стремителен и неуловим. Нельзя схватить воду — она лишь прольется между пальцами. Нельзя ударить воду — она лишь взметнется брызгами и воссоединится вновь».
Пропустил–таки удар когтистой лапой в спину. Боль обожгла так, что в глазах потемнело, но я молча развернулся и оглоушил мертвую тварь косым ударом, напрочь сшибая уродливую черепушку.
Удар Волны!
Зацепил другую мумию самим концом посоха, снизу вверх, и усиленный удар раздробил клыкастые челюсти — осколки брызнули во все стороны.
Чакрам я метал снова и снова, едва только он успел вернуться. Правда, теперь старался лучше целиться, потому что до этого шальным броском едва не отсек ступню Доку — тот все–таки никуда не убежал и даже пытался отвлечь кого–нибудь из мумий на себя. Против мумий это кольцо показывало себя просто великолепно — у него ведь за счет рун Серебра увеличенный урон против всякой нежити и демонов.
Очередной бросок получился эффектным — чакрам начисто срезал мумии верхнюю часть головы. Края кости на срезе почернели и задымились, будто плавились.
Заряды Ци я исчерпал, когда осталось всего два кошака. И, как назло, пропустил сразу два удара. Когти глубоко располосовали левое бедро чуть выше наколенника и левый бицепс — да так, что я едва не выронил посох. У Дока к тому времени как раз откатилось умение Упокоения нежити. Действовало оно, оказывается, по площади, так что он смог замедлить обеих тварей и дать мне несколько секунд на то, чтобы оправиться от удара.
Я, скрежеща зубами от боли, но по–прежнему молча, добил противников. Расчетливо, сосредоточенно — колено, колено, встречный удар по кисти — так, что переломанные пальцы с когтями захрустели под посохом, как щебенка под сапогами. Удар сзади по шее, еще один…
Последняя мумия оказалась особенно живучей — даже с перебитыми ногами и сломанной правой рукой ползала, верещала от злобы, пялясь на меня пустыми глазницами черепа. Я обошел её по дуге, выбирая удачную позицию, и прикончил одним точным ударом по черепу.
Вылетевший из нее шарик Ци — большой, яркий, переливающийся всеми цветами — присоединился к остальным. Я мысленно призвал их все и поглотил, не глядя — очень уж отвлекала рана в бедре. Кровь из нее хлестала так, что вся штанина была мокрой. В пылу схватки я, похоже, здорово недооценил серьезность ранения. Голова закружилась, и я, пошатываясь, упал на колено, едва успев опереться на посох. Док подскочил ко мне, придерживая, чтобы я совсем не свалился.
— Тихо–тихо, Стас… — запричитал он, как заботливая мамаша. — Сейчас, сейчас…