В тринадцать лет родители раскрыли ему тайну его рождения. Можно было и не говорить, но Лилиан, уставшая от переобилия тайн в её жизни, настояла на том, что мальчик должен знать правду. Роберт, выслушав, лишь пожал плечами. Лилиан была его мамой и будет, а эта огромная толстая Изабель, раз в год появляющаяся в родительском доме со своей подругой, шарахающаяся от него как от прокажённого, никаких сыновних чувств в нём не будила. Роберта устраивало всё, как есть, ничего менять он не собирался. А Сэма он и так с детства звал «дедом».
В последнем классе Лилиан позвала его к себе в студию для доверительной беседы. Роберт редко сюда приходил, Лили не разрешала. Видимо она решила, что он уже достаточно вырос для созерцания её творений. Роберт с большим удовольствием рассматривал рисунки, изображающие голых балерин в разных позах, но понимал, что мама Лили не для этого его позвала.
— Роби, — Лилиан вытерла руки, испачканные краской, сняла грязную накидку, в которой рисовала, — пора выбирать колледж. Дедушка учился в Национальной медицинской академии в Калифорнии. Если ты не хочешь уезжать из дома, к твоим услугам Колумбийский университет. Но ты знаешь, чтобы стать врачом, тебе придётся проучиться четыре года на любой выбранной тобою специальности, получить степень бакалавра и лишь потом…
«Значит, время есть, по меньшей мере, четыре года, чего зря спорить», — подумал Роби.
— Скажи Сэмюэлю, что ты станешь врачом, как он, не расстраивай дедушку, это отражается на его потенции.
— Чего? Деду скоро восемьдесят лет. Вы что, ещё того…
Лилиан перебросила косу на плечо, гордо подняла голову, в её синих глазах вспыхнул свет. Она была сейчас удивительно хороша и похожа на своих юных балерин, которых рисовала каждый день.
Роберт влюблялся постоянно в своих одноклассниц, в соседку, старше его лет на тридцать, в голливудских героинь, каждый раз меняя свои пристрастия. В одиннадцатом классе влюбился в Миранду, сестру — двойняшку своего одноклассника. Хорошенькая шатенка, с вздёрнутым носиком и карими блестящими глазками, пользовалась успехом у многих мальчишек старших классов, привередливо меняя их каждую неделю.
Когда Роберт приходил к Джереми позаниматься, вбегала в комнату в коротеньком халате, сверкая стройными ножками, подходила сзади, обнимала Роби за плечи, прижимаясь маленькой упругой грудью:
— Занимаетесь? Ну, ну… Молодцы. — И с хохотом убегала. Юноша заливался розовой волной смущения и был счастлив, что сидит и никто не видит, как предательски вздулась ширинка на брюках.
Она снилась ему ночь за ночью, и, сжимая рукою свою восставшую плоть, представлял себя в постели с Мирандой, пока не кончал. Он не смел и мечтать о ней, разве обратит внимание красивая девушка на такого рыжего с веснушками.