Кто-то наткнулся на меня, сбивая плечом. Я подняла глаза на мужчину.
– Простите, – пробубнил он и двинулся дальше, скрываясь в толпе.
А я пыталась унять ошалевшее сердце. На место, мать твою!
И тут слева я увидела его снова. Он шел ко мне, улыбаясь невинно и дружелюбно. Но, как и тогда, где-то в прошлой жизни, когда карточный домик, что я называла своей жизнью, сложился, разлетаясь на составляющие, на его лице застыла жуткая смесь – губы улыбаются, завораживая своей красотой и плавностью форм, а глаза смотрят на тебя с неистовой злобой, от которой все нутро покрывается льдом.
Херувимчик. Но Максим зовет его Белкой.
Он быстро покрывал расстояние между нами и это, в буквальном смысле слова, столкнуло меня с места. Понимая всю тщетность и бессмысленность своих поступков, я все же ускорилась. Стараясь не сорваться на бег, я протискивалась сквозь людей. Я оглядываюсь – лицо парня неправдоподобной, совершенно неземной красоты, приближается ко мне гораздо быстрее, чем я рассчитывала. Я повернулась и, плюнув на все меры предосторожности, побежала, уже не видя, как красивое лицо вспыхивает азартом, как губы обнажают хищный оскал, и откуда – то из глубины молодой груди вырывается тихий смех.
Толпа играет не мне на руку – как оказалось, я не так проворна, как девятнадцатилетний парень, а потому очень скоро я услышала его голос за своей спиной. Или мне показалось? Люди оглядываются на нас, и я понимаю, что несколькими минутами позже к нам присоединится полиция. И я не уверена, что она будет на моей стороне.
Слева показалась огромная лестница, ведущая на подземную парковку, и я побежала туда, открывая второе дыхание. Но прежде, чем ступить на первую ступеньку, ведущую вниз, мой взгляд ловит в толпе еще одно знакомое лицо. Я услышала свой собственный стон, приглушенный гулом людских голосов и моим тяжелым дыханием – наперерез общему потоку, с другой стороны от Белки, ко мне бежит Низкий. На его лице застыла та же улыбка, что и на губах Белки. Когда убегаешь от собаки, она непременно бросается на тебя. Это инстинкт.
Я бросилась по ступеням, летя вниз дурной пулей. Здесь поток людей был гораздо реже, а когда очередной лестничный пролет закончился, открывая взору бетонную коробку размером с футбольное поле, я поняла, что совершила непростительную глупость – в десять утра субботы парковка была совершенна пуста. Некому кричать, некого позвать на помощь. И только теперь, выбежав в широкий проход между рядами припаркованных машин, я поняла, что передо мной длинная прямая, где решающими будут два фактора – скорость и вес. И оба эти фактора лишают меня самых последних шансов на успех.