– Добрый день, сударыня, – произнёс мужчина. – Я Эльдоран Стиллвелл, горный барон, украл вас по обычаям предков, и объявляю своей невестой. Вы можете согласиться стать моей супругой немедленно или взять время на обдумывание. Вы можете отказаться от предлагаемой мной чести и смыть позор отказа собственной кровью.
Эйлин встала и прошлась по комнате. Глаза барона неотступно следовали за ней. Остановившись возле окна, девушка повернулась к «жениху», заложив руки за спину, чтобы тот не заметил, как дрожат её пальцы, и спросила:
– Скажите, сударь, почему вы так долго ждали, чтобы ударить в колокол? Вы колебались? Не могли решить, что лучше: взять меня в жёны или отправить в гарем?
– Отнюдь, – ответил барон. – Я ехал за вами, как за невестой, вёз вас, как невесту, привёл в эту башню, как невесту… Но после удара колокола пойдёт срок, в течении которого вы обязаны сделать выбор, а я хотел дать вам дополнительное время для размышления и смирения.
Эйлин усмехнулась.
– Ваше благородство и доброта не знают границ… Вы напомнили мне одного знакомого…
Показалось или, в самом деле, глаза барона чуть сузились, а руки в перчатках сжались в кулаки? Но голос прозвучал ровно, когда он вновь заговорил:
– Я жду ответа, сударыня.
– Ах, да… Согласна ли я стать вашей женой?
– Да.
– И вас не смутит, даже если я скажу, что люблю другого мужчину?
Кулаки барона сжались чуть сильнее.
– Вы всегда можете отказаться от моего предложения.
– И умереть?
– Таковы правила.
Эйлин помолчала.
– Вы сказали, что ехали за мной, как за невестой… Откуда вы меня знаете?
– Я вас видел.
– Когда? Где?
Барон не ответил.
– Значит, вы согласны жениться на мне в любом случае?
– Если вы дадите согласие.
– Даже, невзирая на то, что я не девственница?
– Мы об этом никому не скажем… – в голосе мужчины прозвучала плохо скрытая ирония.
Эйлин посмотрела в окно и вновь повернулась к мужчине.
– Сколько у меня времени на размышления?
– Не больше двух месяцев.
– Очень большой срок… Но я им не воспользуюсь, если вы покажете своё лицо.
– Моё лицо вы увидите только после свадебных торжеств.
– Неужели оно так уродливо, что вы боитесь немедленного отказа?
Барон помолчал некоторое время, словно не зная, что ответить, затем сухо произнёс:
– Думайте, что хотите, сударыня. Но лицо моё вы увидите только на брачном ложе. А до тех пор оно будет скрыто от вас.
– Ладно… – согласилась девушка.
– И не пытайтесь расспрашивать обо мне своих рабынь – им приказано молчать. Если хоть одна, нарочно или нечаянно, сболтнёт лишнее слово – ей вырвут язык. Так что, если вам жалко этих девушек, не доводите их до греха… Итак, сударыня, каков же ваш ответ?