Паранойяльная подозрительность, «сверхбдительность» оборачиваются постоянной готовностью дать отпор, не стесняясь в способах и средствах.
Жизненный путь гипертимных параноиков богат крутыми виражами. В какие-то моменты они могут нежданно и стремительно взлетать вверх по социальной лестнице. Двигателем служат их же сверхценные идеи, которые в данный период оказываются созвучными господствующему настроению. В отличие от истерических параноиков у них такого чутья того общественного настроения, которое еще вызревает вокруг них. Они не творят свои сверхценные идеи из настроения окружения, а само это окружение хватается за их готовые сверхценные идеи.
Но долго на вершинах гипертимные параноики удержаться не способны. Не хватает гибкости и изворотливости. Подводит и несбы точность радужных планов, и неумение подобрать свою команду из покорных и зависимых. Их падения с вершины бывают еще более стремительными, чем взлеты.
К сожалению, нет возможности все сказанное проиллюстрировать наглядными конкретными примерами. За каждым таким примером сразу встанет живая личность, и здравствующая, и активно действующая. Остается уповать на прозорливость читателей.
Александр Керенский и Георгий Гапон — истерики, рвущиеся к власти
Истерические личности издавна считались «слабым типом»: (И. П. Павлов), истерические психопатии относились к «тормозимым» (О. В. Кербиков). Казалось бы, такие люди, вечно занятые тем впечатлением, которое они производят на других, не могут достичь многого. Способности их всегда ниже притязаний. Они пасуют всюду, где нужны духовная зрелость, твердость в достижении цели, глубина и обстоятельность оценки, настойчивость и просто кропотливый труд. Только в исключительных условиях, в грозовой атмосфере социальных кризисов, в моменты сумятицы, неразберихи, тревожных слухов, стихийно вспыхивающих волнений, когда изменчивое настроение толпы становится двигателем бурных манифестаций, — только в такие моменты крикливость может быть принята за энергию, театральная воинственность за решительность, стремление быть у всех на виду — за организаторские способности.
Две личности из русского революционного движения начала, XX века могут послужить сказанному разительным примером: Георгий Гапон в 1905 г. и Александр Федорович Керенский в 1917 г.
Георгий Гапон возник на рабочих окраинах Петербурга как новый мессия, когда положение недавно народившегося русского пролетариата стало невыносимым. Нищета достигла крайности, эксплуатация высот жестокости. У русского мужика, бежавшего из голодной деревни в сытый, как казалось издалека, город, не оказалось никаких надежд. Отчаяние стало всеобщим.