Судьба Гапона гораздо трагичней. Группа эсеров-террористов, узнав, что он хочет выдать их боевую организацию, сурово с ним расправилась. П. М. Рутенбург, спаситель Гапона 9 января, назначил ему свидание на даче под Петербургом, в Озерках. Гапон приехал, чтобы еще раз попытаться соблазнить Рутенбурга службой в охранке. Рутенбург умело повел разговор, и Гапон раскрыл карты. Предложил Для начала от имени охранки 25 тысяч. Крупные суммы, получаемые от охранки, готовность отправить товарищей на виселицу — все прозвучало в ответах Гапона на искусные вопросы Рутенбурга. А за стеной сидела и слушала группа рабочих-эсеров. Короткий самосуд и тут Же на даче Гапона повесили.
Был ли Гапон провокатором от начала до конца, как это было при-fbrro представлять некоторыми советскими историками в прошлом?
Скорее, это упрощенная точка зрения. Истерическим личностям свойственны порывы, когда они возносятся на головокружительною высоту и сами верят в свое предназначение. Но они бросают свои увлечения, как только они перестают удовлетворять их эгоцентрические потребности и устремляются к крайностям, нередко противоположным.
В И. Ленин в Женеве расспрашивал Гапона о 9 января и после этой беседы написал: «На меня он произвел впечатление человека, безусловно преданного революции, инициативного и умного, хотя, к сожалению, без выраженного революционного миросозерцания» (Соч., изд 5-е, т. 10, с 180). Не прошло и года как этот «безусловно преданный революции» стал агентом царской охранки. Зато Н. К. Крупская, поившая Гапона чаем и беседовавшая с ним о его прошлой жизни, назвала его хитрым попом, шедшим на какие угодно компромиссы. Эти две, казалось бы, исключающие друг друга характеристики отражают суть истерической личности Разные личины они умеют надевать не только для других, но и для самих себя.
С точки зрения психиатрической диагностики, руководствуясь критериями П Б Ганнушкина — О. В Кербикова, у Гапона можно было бы диагностировать истерическую психопатию (гистрионическое расстройство личности, по 10-му пересмотру Международной классификации болезней) Его истерические черты не позволили cmj адаптироваться ни как священнику, ни как вождю стихийной массы, ни в среде революционеров, ни в царской охранке Зато Керенский скорее может служить примером истероидного типа акцентуации характера, т. е. крайним вариантом нормы. Он был преуспевающим адвокатом, вознесся на волнах Февральской революции и вовремя унес ноги, когда дело запахло для него порохом, и довольно неплохо приспособился к жизни в эмиграции — дотянул до глубокой старости.