— Гриша сам все устанавливал?
— Сам, — кивнула головой Даша.
Герман немного успокоился. Григорий был одним из лучшего пиротехников в стране. Он полностью ему доверял.
— Под бдительным оком Кости, — добавила смущенно. — Не понимаю, почему вы раздули из этого рядового события такую проблему! Можно подумать, меня, и правда, убьют!
— Никогда, — серьезно глядя Дашке в глаза, прошептал Герман, — я никогда не позволю этому случиться.
— Герман Маркович! Все уже на местах. Ждем только вас.
— Иду… Сейчас, только… Проверю оружие.
— Костя уже проверял, — закатила глаза Дашка. — Вы оба невыносимы!
Камера. Мотор. Все, как обычно, но тревога на душе не отступала. Вот Елена хватает Дашку за руку, та вырывается и что-то говорит… Герман напряженно следит за сценой. Елена выхватывает из сумочки пистолет и стреляет. Даша подает замертво. В фокусе камер Дашкин расфокусированный взгляд.
— Стоп. Снято…
Герман выдохнул только тогда, когда Даша вскочила с земли и помахала ему рукой.
— Нужно еще пару дублей, — закричал оператор. — Здесь какая-то тень на лице!
Дашу снова переодели, установили новый сквиб, и все началось заново.
— Сцена сто сорок семь, дубль два.
Герман напряженно следил за Дашкой. Его сердце колотилось, как сумасшедшее. Не выдержав напряжения, затравленно осмотрелся. И тут же вскочил. Прямо в кадр на всех парах несся Костя. Но он был слишком далеко. Как в замедленной съемке, режиссер перевел взгляд на актрис в кадре. От одной к другой. Сумочка! У Елены была совершенно другая сумочка! Мгновение спустя, она выхватила из нее пистолет. На размышления не осталось времени. Все, что он мог, это рвануть вперед, в попытке предотвратить неизбежное. Его отчаянный крик поглотил звук выстрела. И тут же адская боль сокрушила тело.
Ничего не понимая, Дашка попыталась встать. К ней подбежал взволнованный Костя, и еще какие-то люди. Все кричали наперебой и о чем-то спрашивали. Но она не могла разобрать слов… На ободранных при падении коленях подползла к Герману. Кто-то уже снял с него залитую кровью рубашку. Расцарапанными в кровь ладонями коснулась родного лица.
— Герман… — закричала, что есть сил, но вышел едва различимый шепот. — Герман…
— Все хорошо… — прохрипел он, — все будет хорошо. Не волнуйся…
Даша громко всхлипнула и закрыла ладонью рот. Взгляд невольно скользнул вниз. И сосредоточился на маленьком отверстии в груди. Оно казалось почти безобидным, если бы не стекающие струйки алой крови — самое страшное из того, что она когда-либо видела.
— Ничего не говори! Даша, ты меня слышишь? Не позволяй ему говорить… Так только хуже.