— А, ну, стоять, бисово отродье, — раздался грозный окрик, когда замёрзшие бе-долаги перелезли через ограду, — кидай костры в снег!
Слева от них стоял бородатый мужик в длинном чёрном овчинном тулупе и папахе. На поясе, с левой стороны, висели длинные ножны, из которых выглядывала рукоятка сабли, сам же он целился в них из ружья. Люди испуганно остановились.
— Мужик, да ты чё? Опусти свою пушку! Видишь, в беду мы попали, — взял на себя роль переговорщика Лапин.
— Я тебе сейчас покажу мужика, бес окаянный! Не видишь что ли, казак я! — злобно ответил вооружённый бородач.
— Ну, прости, казаче, не признал сразу, — быстро перестроился на другую тему Лапа. — Видишь, замёрзли совсем. В лесу голыми оказались, хорошо твоё жилище увидели. Не дай умереть лютой смертью, неужто ты не православный?
— Я-то православный, — ответил казак, — а вот на вас что-то крестов не вижу.
— Да где же я тебе посреди леса кресты возьму?
— А огонь где взяли? Или думаете, что человеческий облик приняли, то казака обмануть легко удастся?
— Да, вот же, смотри, — и Лапин, бросив факелы в снег, стал истово креститься.
Остальные дружно последовали его примеру. И тут вперёд выскочил Кузьменко и упал на колени:
— Дяденька, не погуби, сил уже нет — холод терпеть!
— Хе-хе, «дяденька», — усмехнулся казак, — а, ну, шагайте в дом, там разберёмся.
Замёрзшие люди двинулись к дому. За ними, не опуская ружья, шагал грозный воин.
Пройдя через небольшие сени движение шестёрки голодранцев застопорилось.
— Чего встали, как ротозеи на ярмарке? Проходи живее! — прикрикнул казак.
Посредине комнаты на земляном полу стоял грубо сколоченный гроб, в котором лежала покойница. Повидавший достаточно на своём веку Лапин, спокойно обошёл его и скорее прислонился к сложенной из камня печи. Изба отапливалась по-чёрному. Остальные тоже постарались быстрее прильнуть к спасительному теплу.
— Это кто? — спросил Лапин у вошедшего за ними казака, показывая на гроб.
— То жинка моя, — сказал тот и перекрестился, — от горячки померла. Застудилась. Пошла за водой к реке, а на обратной дороге оступилась. Ледяную воду на себя опрокинула. Пока обратно к реке бегала, пока набрала воды, пока до дома дошла, хворь-то в тело и проникла. А меня не было, охотничал я в то время. Возвратился с добычей, а она лежит, подняться не может, жар сильный, говорит еле-еле. Через день и померла.
— А доктора поблизости разве нет? — спросил Кузьменко.
— Какого дохтура, сынку? Тут почитай на сто вёрст окрест кроме волков и медведей никто не живёт.
— А что это за река? — продолжал допытываться Лапин.