— Никак пожар был? — спросил он у мужичка.
— Ага, был. Ночью ещё вспыхнуло. Когда люди прибежали, почти всё уже сгорело.
— Ай-я-яй-я-яй, — сочувственно покачал головой Агеев и перекрестился, — чей дом-то был?
— Это усадьба здешнего боярина была, Казанцева, — ответил мужик глядя на Марселя, — а я смотрю ты не местный?
— Нее, не местный. В Череповец иду в монастырь тамошний. А тут вон, какое горе.
— Ага, горе. Все погорели, только барчонок живой остался, собака его из дома вытащила, а сама занемогла.
— Вон оно как. Как же так пожар получился-то?
— Возле конюшни нашли недопитую бутыль с хлебным вином. Конюх хозяйский любил выпивать, вот спьяну то, наверное, и учудил поджог.
Агеев подошёл ближе к пожарищу и, стараясь не подавать виду, всё внимательно осмотрел. Всё сгорела основательно, и ничего не указывало, что поджог был спланирован. После осмотра он попрощался с мужичком и пошёл дальше. Скрывшись из вида, свернул с дороги и, сделав крюк, вернулся к Лапину. Потом им пришлось пару дней пробираться лесом, чтобы выйти к дороге на Петербург. После того, как дорога была найдена, они снова приняли обличие арабских путешественников, и поспешили к императрице в гости.
* * *
Вологодский полицейский чиновник расспрашивал Ваню Казанцева, что тот помнил о той ночи, когда случился пожар.
— Как же тебя от огня спастись удалось, Иван?
— Меня наш Полкан спас.
— А как он тебя спас?
— Тянул меня за одеяло от горящего дома.
— А как ты на улице оказался?
— Не знаю, я спал. Меня няня вечером уложила в кровать, а мне не спалось. Тогда она сказку начала рассказывать. А проснулся от того, что жарко сильно стало и Полкан меня тянет за одеяло.
— Ванюша, вспомни, может ты видел кого возле дома, когда пожар был?
— Крестьяне наши из деревни прибежали.
— А до того, как они прибежали, ты никого не видел?
— Нет, я прижался к Полкану. А дом горел так жарко, что страшно было, вдруг я тоже сгорю.
— Понятно.
— А мамы с бабулей больше нет, да? — спросил мальчик с надеждой в глазах.
— Сгорели они, Ваня, — вздохнул тяжело мужчина, у которого были двое своих маленьких детей, — теперь их души на небесах. Смотрят на тебя сверху и думают, каким будет боярин Казанцев Иван Алексеевич, сильным и умным или никудышным человечишкой.
— Я буду сильным и умным. Я к тятьке в Тюмень поеду и буду ему там помогать.
— Значит тятька твой в Тюмени?
— Да. Сама Государыня велела ему город там строить.
— Вон оно как.
И чиновник задумался. «Что же на самом деле произошло ночью в доме и как мальчик смог спастись? Крестьяне говорят о пьянице конюхе. При осмотре обнаружены останки двенадцати человек, то есть всех, кто на тот момент про-живал в усадьбе. Посторонних не было. Правда, накануне вечером офицеры на постой вставали, но с утра они уехали. А сгорел дом странно, как будто пожар начался не в одном месте, а сразу вспыхнул в нескольких местах. Может и правда, пьяный конюх поджёг, да и сам в огонь угодил? В Тюмень писать нужно, хозяин усадьбы там. Видать не простой человек, у самой Государыни служит. А за мальчиком староста местный пусть пока приглядит. Вроде в Ярославле у него ещё родственники имеются. Туда тоже писать надо» Тяжело вздохнув, чиновник сказал: