Дело было в семье, с которой я потом совсем не смогу проводить время.
Это ведь бесценные секунды невосполнимого ресурса, потери которого мне никто и никогда не возместит.
Как быть?
Я увидел Рейчел, больную, со впалыми от усталости глазами. Она сидела в постели, а рядом стоял сервант, заставленный лекарствами. Рейчел нуждалась в терапии, и я знал об этом прекрасно, но нам просто не хватало на неё денег. Старший менеджер получал раза в три больше, чем я. Это значило, что если мы и не сможем позволить себе терапию наличкой, то, как минимум, сможем взять кредит и платить по нему.
Лекарства лишь оттягивали неизбежную смерть. А терять Рейчел я не хотел.
Тут уже было не важно, чего хочу я. Я любил Рейчел, и ради неё был готов поступиться чем угодно, включая свои собственные интересы. Конечно, руководители были в курсе моей ситуации. Моё дыхание участилось. Они понимали, в каком я положении, и воспользовались этим, чтобы с выгодой для себя закрыть дыру в кадрах.
Ублюдки.
– Я… Ну, согласен, – выдохнул я, закрыв глаза.
– Вот и хорошо. Сколько тебе надо, чтобы до дома добраться?
– Дня три, – ответил я, нахмурившись, и мысленно проклиная свою работу.
– Отлично, вот и ждём.
– До…
Короткие гудки.
***
– Моя семья в плену, – я отвёл взгляд. – И моя жена прыгнула в постель к Хану.
– С чего ты это взял? – вскинул бровь Годфри.
Я пересказал им ситуацию. Уильям лишь усмехнулся, да и Годфри тоже повеселел. Это меня разозлило. Чего смешного они нашли в моём горе?
– Слушай, это ещё ничего не доказывает, ладно? Он вполне мог выдать себя за друга семьи, и прийти поддержать Рейчел, чтобы отвести от себя подозрения полиции, – предположил Уильям. – Если на твоем толчке сидит, это не значит, что они переспали.
Не хотел с этим соглашаться, но он был прав. У меня ведь не было явных подтверждений, только догадки. Да даже если Рейчел и изменила, то какая разница? Если меня не волновала Рейчел (а это было далеко не так) то Бэкки волновала точно, и я очень хотел к ней вернуться.
Нет ничего хуже, чем не видеть, как растёт твоя собственная дочь.
– Так, может, нам сдаться ему? – предложил Годфри. – Кто знает, что он с нашими семьями сделать может? Мне не хочется, чтобы моя Энн пострадала.
– А так, думаешь, они не пострадают? – сказал Уильям.
– Ну, живы же ещё, если по семье Рика судить.
В груди защемило. Не любил, когда о моей семье говорили так, будто меня рядом нет.
– Ну хорошо, – сказал Уильям. – И что ты тогда предлагаешь делать?
– Я же сказал, остаться тут, и пусть будет, как есть, полиция… – начал Годфри, и тут же стих.