А для него всегда переход из одного состояния в другое, из освоенных условий в незнакомые, проходит мучительно, со страданием. Хорошо хоть он протекает быстро, волной, как и накатывает. И крепко забывается до следующего раза.
Комариный звон в ушах рассеялся, когда подошел Франсуа.
- Ты что, Василич? Все тре бьян? Или как?
С трудом выталкивая слова, Тайменев ответил, что "все бьян" и попросил позаботиться о его размещении, сославшись на необходимость побыть часок одному.
Выслушав его, Франсуа предложил:
- О кей! Если не возражаешь, мы сохраним статус-кво совместного существования? Или ты предпочитаешь соседство Эмилии?
Он хохотнул, махнул успокаивающе рукой и резво двинулся на шум невидимой за палаточным рядом толпы.
После ухода Марэна Тайменев обнаружил рядом с сумкой бутылку кока-колы и благодарно улыбнулся. Все-таки Франсуа молодец, стал понимать товарища без слов. Отпив сразу половину бутылки, Николай ощутил возвращение сил и энергии. "Не выносишь ты, уважаемый Василич, суматохи человеческих скоплений. Камерный ты субъект. А болезненная реакция, - просто работа подсознания, стремящегося изолировать тебя от нежеланного. Скрытое симулянтство..."
Он с усилием поднялся и побрел вдоль берега в сторону от долины Королей. Остро захотелось одиночества, не искусственного, комнатного, а настоящего, первобытного, наедине с миром и собой. Качка прошла, земля обрела привычную устойчивость. В тело проникла легкая невесомость, и будто чуть уменьшился вес тела. Еще не ушла зыбкость восприятия, в которой рано говорить себе с твердой определенностью, в яви ты или во сне, и нет способа определить истину. Это не от слабости уже, а от избытка впечатлительности.
Обходя торчащие из песка черные валуны, он провожал взглядом разбегающихся в разные стороны серых рачков, смотрел, как они из маленьких нор выбрасывают фонтанчики мокрого песка, насыпая курганчики, поначалу темные от влаги, а через полминуты сливающиеся с золотом пространства. Некоторые, самые беспокойные и хозяйственные, тащили на себе домики-ракушки, переселялись куда-то, оставляя параллельные цепочки следов-ямочек.
Николай разулся, бросил кроссовки в сумку и принялся загребать усталыми ногами теплые струи песка, приятно щекочущие подошвы. Хождение босиком расслабляло и успокаивало.
Очередной поворот за выступ скалы, - и позади исчезли все видимые-слышимые признаки технологической цивилизации, а с ними пропала и будоражащая душу людская суета. Конечно же, он устал на лайнере. Любое хобби забирает уйму энергии, и прорыв в информационный омут не прошел бесследно. Да и воздействие компьютерного дисплея надо учесть.