Тайменев выделил из всех предметов на шахматном столике увеличенную копию человеческого глаза и взял ее в руки.
- Сеньор, я так и думал! Да, я так и думал! - воскликнул рапануец.
Он возбужденно переводил глаза с лица русского туриста на его ладонь, где, освещенная боковым светом электрической лампы, играла светотенями скульптурка желтого камня. Тело туземца напряглось, пальцы рук задрожали.
- Те Каки Хива не ошибается, сеньор Дорадо. Сеньор сразу выделил глаз. Я скажу почему: аку-аку глаза сильнее, чем аку-аку всех остальных фигурок вместе взятых. Я даже открою сеньору маленькую тайну: глаз сам выбрал сеньора и потому он сейчас в его руке. Он ваш, сеньор Дорадо! Да, это ваш глаз, сеньор...
"Это ваш глаз!"
Почему бы не сказать: "Этот глаз ваш!"
Те Каки Хива так убежденно произнес коротенький монолог, что Тайменев невольно ощупал рукой свое лицо. Стало на мгновение жутко, словно он оказался на жертвеннике. Оба глаза были на месте. Успокоившись, он решил, что если каменный глаз принадлежит ему, то он третий по счету и дело не так уж плохо. Абориген со странно звучащим именем в чем-то прав: фигурка на ладони действительно смотрелась как у себя дома и в игре теней жила собственной жизнью, меняя выражение как самый настоящий живой глаз. Слово "выражение" в данном случае не совсем подходило, но более точного Николай не смог подобрать. То веселье, то угроза, то спокойствие исходили от загадочного глаза при перемене положения руки. Восхищенный сменой впечатлений-отражений, Тайменев не сразу вернул внимание своему гостю.
За какую-то минуту Те Каки Хива успел преобразиться, словно достиг очень для него важной цели, и теперь ему не о чем было беспокоиться. Неторопливыми точными движениями рук он поочередно брал со столика фигурки и, осматривая их пристальным, чуть ли не гипнотическим взглядом, что-то разъяснял. Слушая не очень внимательно, Тайменев пытался понять, чем живет этот, вне всякого сомнения, интересный человек. Язычеством, магией, истинной верой? Вернее всего, у него, как и во всем здешнем обществе, все три источника перемешались и слились. И как определить, что в итоге получилось? У них тут каждый предмет обладает своим аку-аку, своим независимым духом. О живых существах и говорить нечего. Чем не ангелы-хранители эти самые аку-аку? И в то же время они, - явный момент языческого поклонения второстепенному, теневому. Копии предметов, сделанные из камня или дерева, по убеждению рапануйцев, увеличивают мощь оригиналов, придают им новую, свежую силу.