Он повернулся ко мне спиной. Вся спина тоже завешена орденами и медалями. Не поворачивая головы, он уточнил:
— Впереди только советские награды, а на спине и заднице иностранные. На спине от социалистических стран. От капиталистических стран все награды на заднице. Но носить их мне неудобно. Они мешают мне сидеть в кресле. Приходится все время стоять.
Рядом с ним появилась Эмма Григорьевна:
— Ну, не жмотничай. Добавь мне пол процента. Или лучше для нас двоих, добавь один процент в смету. Но ему, — она махнула рукой в сторону Брежнева, — не вздумай обещать, особенно развивать социализм. В понедельник вечером я тебя жду у себя, как обычно.
Утром во время завтрака позвонила Эмма:
— Витюша, в понедельник вечером я тебя жду у себя, как обычно. Скучаю без тебя. Люблю. Целую.
Приехали Павел и Ефим. Привезли уточненные данные. За расчетами и подсчетами просидели почти до пяти часов вечера. Обедать они не стали. Дома их ждали жены. Пили только кофе или минеральную воду. Нам обязательно надо выйти по объему всех работ на сумму около полутора миллиона рублей. Не увеличивая перечень самих работ. Мы включали подорожание практически на все виды: зима, снег, дожди, переброска, перевозка материалов, состояние твердости грунта и так далее, и тому подобное. Повысили премиальные за срочность. Повысили непредвиденные расходы. Начали выходить на сумму один миллион шестьсот семьдесят три тысячи сто восемнадцать рублей двадцать три копейки.
— Надо же им дать возможность уменьшить смету. Внести туда свои поправки, — объяснил я ребятам.
Они пошли домой обедать. Готовить мне не хотелось. Дверь открылась. Ключи имелись только у Наташи.
— Привет! Ты, конечно, не обедал. Я сегодня освободилась пораньше. Вот и пришла. Хочу пообедать с тобой вместе.
— А если бы у меня была в гостях девушка?
— Ну, тогда бы я объяснила ей, что необходимо срочно заняться уборкой. Ведь я в понедельник и вторник прийти не смогу по техническим причинам. Извинюсь и скромно уйду. Но, я знаю, сегодня вечером ты будешь, только мой. Сейчас я буду тебя кормить.
В понедельник на проходной мне сказали, что меня спешно хочет видеть секретарь парткома завода Иванько Александр Иванович. Когда я зашел в партком, Александр Иванович встал мне навстречу, пожал руку и посадил, напротив. Это крупный мужчина, лет 45, с большим лбом и небольшими залысинами.
— И где же, Виктор Иванович, вы состоите на партийном учете? Думаю, на этой неделе вы принесете открепительный талон, партийный билет и заявление.
Он расспросил меня, как я устроился, как работа, как приняли в коллективе, как здоровье после ранения. От него я вышел ошарашенный. За всеми этими событиями трех месяцев я про партию забыл. Как коммунисту, это не делало мне чести. Хотя после посещения второго секретаря райкома КПСС и после подробных бесед с Николаем Фадеевичем о партии, ее кадровой политике, о Коминтерне я уже твердо уверен: руководство партии потеряло все ориентиры. Кадровая политика эту партию и сожрет. Настоящие коммунисты, которые еще есть, сейчас не в почете. Их просто уничтожают физически и морально.