А сейчас у меня на кухне хозяйничала Валентина. Закипел чайник, в кастрюльке отварились сардельки, на столе в тарелках лежали нарезанные колбасные вкусности, хлеб. Оказывается, Валя принесла две литровые банки соленых огурцов и помидор, сливочное масло, красную икру, четыре круглых не сдобных булочки для бутербродов. Она очень хотела знать, что со мной произошло. Я ей рассказал слово в слово, что и Эмме Григорьевне. Как и все женщины, она заохала и спросила, какие последствия для моего здоровья. Я ответил:
— Врачи настаивают на том, чтобы я не занимался половой жизнью хотя бы три месяца.
Я увидел, что, Валя не очень-то и расстроилась. Она больше озабочена своими проблемами.
— Я думаю, что мы общаться будем. Эту неделю я буду занята. В воскресенье Катя уезжает в Ленинград с подругой. У нас там есть дальние родственники. Они сняли девчонкам однокомнатную квартиру на двоих.
При поступлении девчат Валя с Николаем (отцом Ани), а он хирург, поедут в Ленинград. Через своих знакомых добьются места в институтском общежитии.
Мы пообедали с Валей. Она собралась идти домой, убираться и готовить вещи для Кати.
— Созвонимся на неделе, — сказала на прощанье Валя и поцеловав меня в щеку (чтобы не расстраивать и не настраивать) ушла.
Я начал убирать со стола, когда раздался телефонный звонок. Звонила Катя из телефона-автомата, который стоял через дорогу.
— Привет, я сейчас буду, — и повесила трубку.
Через три минуты раздался звонок в дверь. Строя страдальческую физиономию, я открыл дверь. Как только за Катей закрылась дверь, она прыгнула мне на грудь. Впилась в губы и сказала:
— Как я по тебе соскучилась! Бросай все. Я так тебя хочу.
Я начал ей скорбно рассказывать про нож-заточку, про свои страдания. Но Катя перебила:
— Витенька! Вешай лапшу на уши, кому хочешь. Мы, с моей лучшей подругой Аней, раскололи ее отца, а он хирург госпиталя и всех в санатории знает. Они ему сказали, что у тебя все прошло за два дня. Они справку тебе по освобождению от физического труда дали только для обоснования твоей инвалидности на следующий год. Попросил их об этом Анькин отец. Поэтому я в душ, а лежа в койке поговорим. Нам есть, о чем поговорить. А ты иди, стели постель. Жди меня. Пусть для других ты больной страдалец и инвалид, а мы с Анькой знаем, ведь ты полностью здоров. Я тебя очень прошу, не придуривайся.
Я запер дверь на цепочку. Решил, что два раза меня уговаривать не надо, других планов и встреч на сегодня пока нет. Спасибо тебе, Катенька.
Катя вышла из душа, завернутая в мое полотенце. Сбросила его на пол и оказалась под простыней у меня на груди. Потом она благополучно переползла на меня полностью, закрыла мне рот своими губами. Одна рука ласкала мой член. Она спустилась чуть пониже, другой рукой начала теребить один мой сосок. «Ну, до чего талантливая девочка» — подумал я, но все правильные мысли сплелись в тугой клубок и надолго покинули мою голову.