Жизнь в приграничном форте ему понравилась. За несколько лун он стал превосходным следопытом, заслужив уважение у соратников и лютую ненависть у туземцев. С ним произошло немало разных происшествий и злоключений, редко выпадающих на долю даже прожженному ветерану, и пока ему удавалось выходить из всех передряг сухим из воды.
Холодные и темные вечера пограничники, свободные от обязанностей, коротали в единственном на весь Крам кабачке, спасаясь от тоски и рутинной службы. Там подавали довольно сносное пиво и прожаренное сочное мясо, которое подносили хорошенькие девушки, готовые не только удовлетворить желудки клиентов, но и согреть в жарких объятиях поздней ночью. В кабачке всегда стоял веселый гул, раздавались смешки, стучали кубики костей по доскам столов. Чего здесь почти не было, так это стычек и драк. Каждый обитатель Крама знал суровый, но справедливый нрав коменданта форта Анворда. Он любил порядок и дисциплину, которые жители Крама не осмеливались нарушить, не из-за страха, но уважения.
В один такой вечерок Тэрон сидел в кабачке среди приятелей-сослуживцев, мерно потягивая пиво из кружки. Совсем недавно он вернулся из двухдневной вылазки в лес, который был буквально наводнен жестокими дикарями. Там он выведывал расположение новой деревни, основанной сыном умершего вождя клана Волчьего Клыка. Задание он выполнил успешно, поэтому мог себе позволить несколько дней полного бездействия. Ему было отчего-то немного грустно и он спасался от плохих мыслей, слушая рассказ пограничника по имени Каппан.
— Говорю тебе, Тэрон, она сама прислала мне записку, в которой написала, что жаждет со мной встречи, — скаля зубы, ведал Каппан. — Но, ты же знаешь — у меня с этими закорючками нелады, поэтому я дал прочесть бумажку знакомому торговцу на рынке…
Тэрон слушал все это вранье, слегка прикрыв глаза. Каппан был отъявленным бахвальщиком, и поэтому все пограничники всегда снисходительно улыбались, когда он рассказывал что-либо, позволяя вешать себе на уши подобную лапшу.
— Какому торговцу, Каппан? Ведь все купцы при твоем появлении хватаются за товар, заслоняя собой. Да на твоем лице прямо написано, что ты хочешь стащить что-нибудь, — встрял в разговор пограничник по имени Вашор. Все присутствующие радостно загоготали.
— А на твоей харе написано, что ты урод каких свет не видывал, — парировал надувшийся Каппан.
— Зато твоя немытая рожа блестит, как чан, в котором варили смолу, — не унимался долговязый Вашор, чьей родиной была бедная Морайя.
— Мать твою, Вашор! Ты хочешь, чтобы я засадил тебе нож в пузо? — Лицо Каппана налилось кровью. Потные ладони сжались в кулаки.