Спустя пол-лета, Грегори вновь женился на юной графине — своей только-только расцветшей троюродной сестре, с младых лет в него влюбленной. Она была весела и беззаботна и с его молчаливого согласия позволяла себе вольность, любовно называть супруга Грег. Этому браку судьба отмерила четыре коротких лета, пока сыпь чакхи, завезенная с партией зараженной рыбы из речного города, не унесла молодую супругу в мир снов.
Два лета Грег хранил верность её памяти. А потом с востока пришла война. Пришла с лучами второго Светила, с ярко-оранжевыми знаменами противника, пришла, топча поля, пришла с запахом пороха, с пиками и ружьями, с машинами, огонь метающими.
И встал он под знамена — белые полотна в полосу лиловую — цвета надежды, цвета победы. И повел он за собой войска от Дома его.
Он не хотел вести свой народ на войну, он не хотел убивать. Но есть честь, есть то, что всегда важнее желаний.
А затем острая пика пробила его со спины. И он стал другим. Он вырвал из себя пику, он встал с колен и вонзил белый, сияющий, меч в землю. И все преклонились перед ним.
И он в один миг короткий вспомнил: как давно мать пела на ночь об отважном воине, кто оберегал бренный мир, кто приносил с собой покой и благо, кто усмирял раздоры. Но то лишь песнь — лишь мечты простого народа.
«А если мечты эти не на пустом месте возникли? Я пресек раздор? Или же мир снов поглотил меня?» — подумалось Грегу.
В последнее верить не хотелось. Да и мир снов был уж слишком реальным. Скорей — он был ранен в бою, и все последующие воспоминания — лишь агония. На самом деле, его схватили, взяли пленником, выкинули… нет… он бежал. Зачем только переодевали? Разве что, хотели вернуть за монеты, а ценный товар стоит держать в надлежащем виде. Это объяснение Грегори устроило. Оставалось понять, где он и как далеко от родных земель.
Слишком светло, ни одной звезды на небе не видно. И только внутреннее чутье упрямо ведет вперед, как будто что-то влечет туда, что-то непреодолимо манящее, что-то близкое.
Вскоре впереди показались небольшие палатки — тяжелые цветные покрывала были накинуты на несколько шестов, образуя тень над сидящими под ними. В палатках сидели, скрючившись, мужчины и женщины в невиданных Грегом мешковатых полосатых одеждах до пола.
Палаток было совсем немного, но видно, что дальше их число увеличивалось. И палатки эти плавно перетекали в город. Там — длинные, невысокие дома с небольшими окнами стояли симметрично и ровно, один за другим, и постепенно, сменялись домами чуть выше. И в самой дали виднелось самое высокое сооружение — похожее на пирамиду с отсеченным верхом.