Патриций замолчал, так же, как я, разглядывая свои ноги. Я не хотела его обижать, но получилось. Из квартиры потянуло сквозняком, тепло выветрилось. Теперь мне самое время уйти, а он точно напьется один или позвонит Марии Изабелле. Ведь принято звонить бывшим и пьяным голосом предлагать начать все сначала?
Паршиво стало от этой мысли. Я безудержно ревновала мужчину, от которого отказывалась. Собаки на сене поступают так же. Ни себе, ни людям. Как легко и с каким удовольствием я шептала после примерочной «мой Конт» и почему все сломалось?
Индис нашептал, что банкир меня не любит. Развлечься хочет, поматросить и бросить. Это дух так решил и смог внушить мне. Сделал за меня выбор и пристально следил, чтобы не отклонялась от заданного курса. А я влюбилась. Я сказки хотела, счастья. Я и сейчас хочу.
Вот бы занести пакет в квартиру, бросить в угол и забыть. Пойти на кухню, вывернуть все, что есть в холодильнике и накормить, наконец, страдающего от хандры патриция. Нажарить ему картошки с луком, заварить чай и слушать, почему он вдруг коньяк достал. Франко отказался от контракта, Мария Изабелла очередную пакость устроила или папа-Конт жестко отчитал сына за просрочку платежа?
Банкир умел рассказывать, а я очень хотела слушать. Сидеть на кухне с чаем в руках и жмуриться украдкой от удовольствия, что вечер за окном, мы вдвоем и так тепло вокруг, так здорово.
– А во-вторых? – дрогнувшим голосом спросила я, кусая губы. – Вы сказали «во-первых», значит, должно быть «во-вторых».
Паузу я хотела заполнить. Позволить Конту попрощаться и закрыть передо мной дверь навсегда. Он ждал меня, поговорить хотел, а я пакет этот проклятый притащила, как в детском саду. «Не играй в мои игрушки, и жвачкой я с тобой не поделюсь».
– А во-вторых, я голову потерял, когда тебя в том платье увидел, – тихо ответил Конт. – Знаю, как это избито и нелепо звучит, но другие слова подобрать сложно. Я давно, как отшельник в темном лесу. Кругом глушь, тоска, овраги с буреломом. Ветки над головой смыкаются плотным ковром, и не лес это вовсе, а яма-ловушка. Вроде ходишь туда-сюда, что-то делаешь. Если глаза закрыть и стен не видеть, даже свободным себя чувствуешь, но выбраться невозможно.
Конт допил коньяк одним большим глотком и поморщился, уткнувшись носом в рукав. Пустой стакан куда-то в сторону поставил. Молчал и думал, а за окном темнеть начало, словно и я в его лесу оказалась.
– Работой был мой бурелом, – продолжил Конт. – Я отсиживался в нем и думал, что старый уже, зачем мне отношения? Они слишком много времени отнимают и в итоге заканчиваются провалом. Всегда так. Отец с матерью развелся, мне десять лет было. Командировки у него начались длительные, карусель из любовниц. Я на пятой со счета сбился и перестал их лица запоминать. Так и жил с мыслью, что все женщины одинаковы. Наверное, поэтому и на Марии женился. Она казалась обыкновенной и предсказуемой. Как все. Красавица-жена, как дорогой автомобиль, просто должна быть.