— Эй, вы там! — послышался с чердака соседнего домишки немолодой мужской голос. — А ну убирайтесь отсюда, фашисты треклятые!
— Слышь, дед? — закричал Стас в ответ. — Да какие мы фашисты то? Форму родной российской армии не признал? Мы свои, а ты по нам из ружья! Может мы спасатели!
Ответа с чердака на подобное заявление не последовало. Молчание затянулось на несколько секунд и Стас решил продолжить выбранную стратегию, приняв её за правильно выбранную:
— Ты слыхал, что напали на нас? Самолёты тут ещё такие странные круглые летали. А мы вот от своих отбились, да ещё и топливо у нас закончилось.
— Дезертиры небось! — снова раздалось с чердака. — Убирайтесь отсюда подобру-поздорову! А не то в полицию позвоню!
— Да какая полиция, если связи нет совсем!? Или у тебя телефон работает?
После этого на чердаке что-то загрохотало, повалилось, со звоном посыпалось и голос громко и с чувством выкрикнул: «Ай, да чтоб тебя к лешему!». Стас подал рядовому знак рукой, и они перебежали поближе к дому, из которого стрелял неизвестный и встали по бокам от закрытой изнутри двери.
— Дед! — снова закричал Стас. — А ну бросай свою пулялку! А то у нас тоже из чего пострелять есть! Слышишь? Выходи давай!
Сперва с чердака не доносилось ни звука, потом снова что-то начало грохотать и падать, а затем послышалось недовольное кряхтение и бурчание. Через несколько секунд за дверью раздались шаркающие шаги, и тот же голос сказал:
— Я выхожу, не стреляйте.
Дверь распахнулась, и из неё, словно чёрт из табакерки, с воинственным криком выскочил седой бородатый мужчина в многократно залатанной и изрядно выцветшей куртке. Он попытался навести своё ружьё на первого попавшегося на глаза «дезертира», коим оказался остолбеневший от неожиданности Вася. Стас подскочил к старику сбоку, вырвал из у него рук двустволку с деревянным прикладом и из этой же двустволки взял мужчину на мушку.
— Ишь ты, резвый какой! — сказал мужчина, поднимая вверх обе руки.
— Это ты, дед, больно резвый, — ответил Стас. — Ты чего в людей стреляешь? Да ещё и в военной форме!
— Да разве ж теперь разберёшь, где свои, а где чужие? По новостям такие страсти рассказывают, что волосы, значит, дыбом встают! Хорошо, что я и так уже седой, а то ещё пуще поседел бы. Телевизор то у меня, вишь, сломался недавно. Только радио осталось, по нему новости и слушаю.
— У тебя радио ловит?
— Теперича уже нет. Успели передать, что на Москву бомбы какие-то полетели, а потом только, значит, шипение одно. Ну, я и решил, что фашисты опять на нас напали. А раньше, значит, рассказывали в передаче в одной, что теперь эти самые фашисты везде есть, даже у нас.