— Папа, Кэйко-сама сказала…
Он сильно поморщился, когда я опять произнесла ее имя. Может мне показалось, или, может, это простое совпадение?
— … что сможет помочь тебе уехать.
— Ну конечно, — отвел папка глаза, — лисонька, поехали прямо сейчас? Вместе? — негромко проговорил он, глядя на меня каким-то безумным взглядом.
Я недоуменно смотрела на папку и думала о том, что, возможно, его свела с ума эта темница. Почему его не перевели в нормальную комнату? Хотя бы в самую плохенькую! Папка же сроду не сидел в клетках. Он же король!
Сразу после его слов я услышала шорох справа от себя, где у стены сидела кошка, и взгляд папки вдруг из безумного стал печальным и уставшим. Я не понимала, почему его лицо постоянно меняется, и что это значит. Не выдержала и спросила:
— Пап, скажи, что происходит?
— Я должен тебе о чем-то рассказать, — после некоторого молчания заявил он безжизненным голосом, отводя глаза.
Я сощурилась, глядя на него и пытаясь понять, что у папки на сердце. Что он хочет мне рассказать? Возможно, это его так и угнетает? А вовсе не болезнь?
— Я тебя слушаю, пап, — сказала я, внимательно глядя на отца.
Он молчал некоторое время, отвечая мне взглядом, потом проговорил лежа на спине и глядя в темный потолок:
— Знаешь, почему я никогда не говорил с тобой о матери? Не рассказывал о ней?..
Меня удивило такое начало разговора. Но я ответила:
— Ты всегда говорил, что она была храброй, и умерла, когда мне было пять.
Папка прикрыл глаза, соглашаясь, потом сказал:
— Шарлотта действительно была храброй… Я думаю, она защищала ребенка… Но как его защитишь, если… Умерла она до твоего рождения.
Сначала я вообще не поняла, что сказал папка. Немного подумав, я решила счесть это абсурдным. А еще немного подумав, спросила:
— Пап, о чем ты говоришь?
Голоса мне не хватило к концу фразы. Меня окатило ледяной волной. Я боялась услышать ответ на свой вопрос, но было уже поздно жалеть, папа ответил:
— Шарлотта не была твоей матерью. А Виктория… ребенок, которого она носила под сердцем, не была тобой.
Папка опустил глаза, а я ошеломленно спросил, когда смогла наконец говорить:
— У тебя была другая женщина, от которой я родилась?
Он удивленно взглянул на меня, открыл рот, закрыл, помолчал немного и ответил:
— Нет. Лотти была единственной женщиной, которую я любил.
— Но что тогда? — я просто не могла понять и начала нервничать. — Ты меня удочерил, что ли?
Другого объяснения я произошедшему не находила.
— Много лет назад мы с Шарлоттой были простыми рабочими в одной небольшой деревеньке. Раньше же мы жили в Европе, являясь частью графской семьи. В то время как в Европе были постоянные войны, брат посоветовал нам перебраться ближе к Японии, где все было более-менее мирно. Мы были счастливы и ждали ребенка. Но нам не повезло: меч войны добрался и туда. Шарлотта была на седьмом месяце, когда армия императора ворвалась в нашу деревню и посекла всех. Я работал на некотором расстоянии от деревни в поле. Издали увидел пожар и дым, охвативший все пространство над деревней. Я вскочил на коня и помчался назад. Но когда я приехал, увидел, что опоздал. Вся земля в деревне была усеяна трупами. Среди них было несколько самураев. Рядом с ними валялись их мечи. Я кинулся искать Шарлотту. Нашел ее убитой в нашем доме. Даже видя, в каком она положении, Лотти не пощадили. Она сидела в углу, ее руки лежали на животе. Рана посередине груди: ее пронзили насквозь, светлое платье пропиталось кровью… Моя жена и нерожденная дочь были мертвы. Я обнял ее и зарыдал. Вокруг полыхало пламя, и стояла мертвая тишина.