Марка мало заботил факт измены, и даже с кем ему наставили рога, и в любое
другое время он бы дрогнул, повёлся на влажные губы и заволок бы Милку в
пустующую кафедру, заставив её в наказание как следует отсосать. Не любила его
бывшая глубокий горловой минет, умела, но не любила, а вот извинялась она всегда
таким образом - позволяя трахать себя в рот столько и так глубоко, как этого
хочется Марку. Марк словил какой-то странный кайф от того, что не изменял
Катерине. Чудеса, да и только. Наверняка, это не продлится долго, эффект новизны
уйдёт, и адью, поминай, как звали Её Величество Моногамность. Но пока Марк был
верен, как банный лист - заднице банщика. И ладно бы только Милка, у той из
достоинств только пышная грудь, да в периоды раскаяния - минет, трахалась она
обыкновенно, чудес изобретательности не демонстрировала и любила пофилонить,
позволяя просто драть себя, уткнувшись головой в подушку. Марк отказался от
встреч с Леной. Он пришёл к ней, как и договаривались, когда её хахаль проводил
время с законной женой и детьми, изображая примерного отца и мужа. Южные
широты молодого ненасытного организма уже били в там-тамы и ликовали в
предвкушении, когда Лена открыла дверь в длинном прозрачном пеньюаре, и это
была единственная одежда на ней. Она плотоядно улыбалась и наглаживала сквозь
брюки стоявший, как кол, член Марка. Пробегалась пальчиками по дорожке волос,
уходящей под широкий ремень, и потом такими же играющими движениями -
вдоль ремня, по окружности, до поясницы, там ныряла руками под брюки, сразу с
бельём, и сжимала ягодицы Марка, прижавшись при этом всем телом, оставляя
поцелуи на шее и ключичной выемке. Потом возвращалась на исходную позицию и
снова гладила сквозь ткань, чтобы потом дразнить лёгкими царапающими
движениями пальцев. Марк изнывал, он плавился под руками Лены, он забыл про
всё и вся, и даже своё имя вряд ли вспомнил бы, когда оказался лежащим на её
кровати, уже не только без брюк, но и без белья. - Мальчик мой, - шептала Лена
члену, играя с мошонкой, наглаживая место ниже, устраиваясь между разведённых
мужских ног. Лена знала, как сделать приятно Марку, как довести его до
исступления ртом, она кружила языком между ягодиц, вбирала в рот яички,
посасывала их, легко-легко, потом снова опускалась ниже, лаская мягкой тёплой
ладонью ещё влажную от слюней мошонку. Поднималась языком по стволу,
облизывала, как тающее мороженое, и насаживалась ртом, играя при этом языком,
всасывая, то сильнее, то полностью расслабив рот. И так, казалось, целую вечность,
но потом остановилась всё же на самом члене, видимо выбрав его в «жертвы», и