там, - Марк кивнул, - тока, холодно здесь очень. - Ты бы ещё в ветровке пришёл, -
женский голос хихикал и был таким родным, таким уютным, вот уснуть бы рядом с
ним... - Эй, ты что, спать, что ли, собрался? - Слушай, может, его в больницу,
околел, посмотри на пальтишечко-то... - Не околел я, - Марк внимательно
посмотрел вокруг, - мне нормально. - Только нос синий, - уютно журчал родной
голос. - Это тебе не Калифорния, здесь так не ходят. - Не был я в Калифорнии...
Девчат, а пойдёмте куда-нибудь, где тепло, - как-то очень некстати вспомнили о
Калифорнии... вот совсем. - Я домой, - распрощалась одна из девушек, - удачи, -
крикнула, отбежав. - Катя, Катерина... Катюшка, как я рад тебя видеть! - А я-то как
рада, чмо ты пьяное, замёрзшее, - она улыбалась. Она улыбалась! Точно, он
перепил, уснул и спит в машине. И это в лучшем случае. В худшем - он валяется в
каком-нибудь сугробе кверху задницей и тихонечко отходит в мир иной. А эти
люди, ёлка, смех, чернющие глаза Катерины, выбившиеся из-под белой шапки
тёмные пряди - это галлюцинация. У кого-то свет в конце тоннеля. У Марка -
Катерина. Такси неспешно петляло по дворам, Марк отогревался, его изрядно
трясло, но зато теперь он точно был уверен, что он не в сугробе в лесу, а в салоне
машины с Катериной. И её шубой. - Это судьба, - рассмеялся Марк, - судьба такая
сука. - Моя - точно, - пробурчала. - Здесь, пожалуйста, - таксисту. - Плати, давай, ты
говорил, есть деньги, - Марку. - На, - протянул портмоне, - возьми, руки не
слушаются. Обычная многоэтажка, в подъезде традиционно кто-то нассал, стены
исписаны, серые ступени, неработающий лифт - миллионы таких домов по стране.
Он еле уговорил Катерину пригласить его. Она заталкивала его в такси и требовала,
чтобы он ехал домой, таксист потирал руки в предвкушении хорошего заказчика.
Марк увещевал, уговаривал, готов был встать на колени, что почти сделал. Не
очень-то достойно, зато теперь он ехал не домой, к отцу и Анжелике, а к Катерине.
Катюшке. Не мог он, не хотел отпустить Катю, не сегодня. Завтра, потом, но не
сейчас. Её голосок, такой родной, такой уютный, её коленки из-под полы шубы,
варежки на ладонях - он отпустит, но не сегодня. - Явилась, не запылилась, - под
обычной, деревянной, едва ли не картонной дверью сидел парень, изрядно пьяный,
а кто в эту ночь трезвый. Белобрысый, какой-то бесцветный, как моль. - Уйди, а, -
Катерина попыталась сдвинуть парня, схватив за рукав куртки. - Что, ёбаря
привела? - Тебе какое дело? - она смотрела на парня, который поднялся и был,
конечно, выше её, но смотрела она сверху вниз. - Я твой муж, Екатерина, -