максимум - полоска на лобке. Его подружка тщательно следила за этим, порой
раздражая Марка. На картинках это смотрится классно, а в жизни к вечеру
появляется щетина или раздражение, или вросший волос, что, в общем, не такая и
большая плата за гладенькие половые губки и возможность пробежаться по ним
языком. Кудряшки же манили Марка, они просто требовали того, чтобы его пальцы
пробегали по ним, требовали его губ. Он скользнул пальцем между половых губок,
одновременно целуя рот, встречая ответ. Теряется девочка, хочет, млеет от его рук и
поцелуев... Влажно, немного, но явственно ощутил тягучую смазку и провёл
пальцем к клитору. Опустился и снова провёл по бугорочку. - Лежи, Катеринка, -
толкнулся коленкой между её ног, разведя их шире. Как же хотелось расчехлить то,
что было в джинсах, Марк уже испытывал настоящую боль, тяжесть, такую степень
похоти, что казалось, и он сам, и его детородный орган взорвётся. Пальцы
продолжали гладить вокруг клитора, по нему, слева, справа, снова по центру, он
надавил, совсем немного, в то же время входя во влагалище не дальше фаланги
своего пальца. Так много влаги, желания, движений бёдрами, вздохов, стонов, но
стоит передвинуться немного своими бёдрами - застывает. Где-то между вскриком
и качком Катерининых бёдрышек, когда косточка ударилась ему в ногу, Марк
понял: или через пару минут он попросту трахнет Катерину, и плевать он хотел на
любые последствия и запреты - вот она, под ним, стонет, трётся, хочет. Или она
кончит, и он тоже - самостоятельно. Катерина молчала, он набрал слюней на свой
палец, вдавил коленку ей в бедро, зафиксировал и насладился вкусным стоном, да
уютным таким, родным. Катерина ещё промаргивалась, когда Марк поставил её на
ноги и прохрипел: - Иди к себе. Она что-то пробурчала, он не слышал, только
простонал: - Иди к себе, Катерина. И ушла бы, бросив смущённый взгляд, но Марк
перехватил, встал моментально, прижал к себе голенькую Катерину, вдохнул
одуряющий запах малины, уютный, и прошептал: - Пожалуйста, Катерина, если не
хочешь, чтобы я распластал тебя, не могу я больше! В этот момент Катерина
почувствовала голым телом, хоть и через брюки Марка, степень его «не могу» и
понимающе отскочила в сторону, быстро скрывшись за дверью. Он стёк по
натуральному шпону на двери и вытащил член, сжимая его в руке. Пара движений,
и по руке стекла белёсая жидкость... Чёрные кудряшки, не знавшие бритвы...
мягкие, как на пузе у котёнка... Марк занёс пижаму и трусики Катерине через
полчаса, когда отдышался. Утром в институт его будила Лопоушка, и он не хотел