– Так и сделаю,– огрызнулся я.
Единственное, чего никогда не выносил в жизни – принуждение. Чем сильнее от меня чего-то требуют, тем меньше шансов, что я подчинюсь. Это и было причиной, по которой я стал тем, кто есть, а венцом моей борьбы за личный выбор стало заключение на Итере. И я никогда не жалел о собственном выборе и своих ошибках. Я принимал все их последствия, и эта была ничтожная плата за свободу. Вот и теперь, уже не имело значение, права Лисьен или нет.
Я вышел в коридор и, сделав несколько шагов навстречу, громко крикнул:
– Говорит офицер Северин, патруль Итера! Назовитесь!
Ответа долго ожидать не пришлось. Медичка оказалась права: топот ног, короткая пауза и шквальный огонь.
Я лежал на полу коридора, не в силах поднять голову. Пули прыгали вокруг, зарывались в пластик, выныривали прямо из тонких стен и переборок. Осколки разлетались вокруг, а внутреннее убранство станции на глазах превращалось в хлам. Внешние стены пулям были не по зубам, зато все внутренние перекрытия рассыпались в пыль. Я даже не пытался отстреливаться, покорно приняв неизбежное, и мечтал о том, чтобы этот грохот прекратился.
А потом я услышал пулемет. Звук от его выстрелов был настолько сильным, что я почувствовал, как пол подбрасывает меня в такт его очереди. Казалось, я чувствовал жар, который исходил из жерла его ствола.
Пулемет сразу перекричал остальных участников перестрелки и заполнил все пространство пороховым дымом. Теперь я не только знал, но и понимал, почему примитивное огнестрельное оружие по-прежнему в ходу у военных. Его акустический эффект намного превосходил разрушительность огневой мощи.
Стреляла Лисьен. Я не знаю, как она сумела поднять махину пулемета, и удерживать его при стрельбе, но это была именно она, и стреляла, как и обещала, прямо через стены арсенала, едва разбирая направление. Свет поплыл перед глазами…
Она постучала меня по шлему:
– Вставай, переговорщик. Надо посмотреть, что там получилось.
Лисьен нетерпеливо помогла мне встать и пристроилась за спиной, подталкивая вперед. Я еще не успел прийти в себя, а меня уже выставили на передовую со знаменем в руках. Но перечить медичке, которая секунду назад хладнокровно разнесла половину станции, мне в голову не приходило.
Погром был впечатляющим, но самым ужасным оказалось то, что консоли контрольного пункта были разнесены полностью, и на их восстановление потребуется не один день. Я с трудом узнавал небольшой холл перед шлюзом, заваленный мусором, кусками стен и искореженной утварью. В этом нагромождении я не сразу разглядел тела.