— Мне очень жаль, — прошептала я, — Они делают это только потому что ты со мной.
— Потому что я с тобой?
— Они меня ненавидят, — проворчала я.
Он повернул свою ложку снизу вверх и оставил ее во рту, выглядя непренужденным.
— Не сложно догадаться, почему.
Я задавалась вопросом, что в моем внешнем виде сделало это таким очевидным. Может, поэтому город не перестал обвинять мамочку и меня за ошибки моих предков. Может, я выглядела как кто-то, кого стоит ненавидеть.
— Почему ты выглядишь такой растерянной? — спросил он.
— Думаю, потому что я надеялась, что ты не знаешь про мою семью и завод.
— Ох. Это. Моя тетя рассказала мне об этом несколько лет назад. Думаешь, в этом причина? Что они грубы по отношению к тебе из-за истории твоей семьи и города?
— Если не в этом, то в чём же тогда?
— Кэтрин, — с мягким смешком произнес он, — Они тебе завидуют.
Я нахмурилась и покачала головой.
— Чему во мне они могли бы завидовать? Мы едва можем сводить концы с концами.
— Ты вообще себя видела? — спросил он.
Я покраснела и отвела взгляд. Только папа делал комплименты в сторону моего внешнего вида.
— В тебе есть все, чего нет в них.
Я скрестила руки на столе и наблюдала, как теплый свет уличного фонаря мерцает между ветвями одного из деревьев. Я почувствовала странное желание услышать большее и надежду, что он заговорит о чем-нибудь ещё.
— Тебя не волнует то, что они сказали? — удивленно спросила я.
— Раньше бы волновало.
— Но теперь нет?
— Мой дядя Джон говорит, что люди могут разозлить нас только в том случае, если мы им это позволим, если дадим им власть над собой.
— Какая глубокая мысль..
— Иногда я его слушаю, даже когда он думает, что нет.
— Что ещё он говорит?
Он не колебался:
— Что ты либо стараешься развиваться и встречаешь незнание с умом, либо ты становишься озлобленным на всех и все.
Я улыбнулась. Эллиот говорил о словах своего дяди с уважением.
— Значит, ты просто не позволяешь словам других повлиять на тебя?
— В основном, да.
—
Как
? — сказала я, наклонившись. Я искренне интересовалась, надеясь, что он откроет мне какой-нибудь магический секрет, который положит конец моим мукам из-за издевательств Пресли и ее друзей.
— Ох, я злюсь. Гнев нарастает, когда люди считают необходимым сказать, что их бабушка была принцессой Чероки, или эту глупую шутку о том, что я, возможно, получил своё имя от первого, кого мои родители увидели, выйдя из вигвама. Я могу разозлиться, когда кто-то называет меня старшиной, когда я вижу, что люди одевают головные уборы с перьями за пределами наших церемоний. Но мой дядя говорит, что мы должны либо быть сострадательными и воспитанными, либо оставить их наедине с их глупостью. Между прочим, в мире слишком много глупостей, и не стоит позволять им добраться до тебя. А если я подпустил, то всё, что я чувствую — это злость, и я не хочу становиться такой, как моя мама.