— Взрыв мозга. Сожалею.
— Ну, не знаю, — сказал он, смотря на меня из-под своих очков, — Всё не так плохо.
Я заерзала на стуле.
— Нам, наверно, стоит, эм... Нам уже стоит уйти.
Эллиот встал, ожидая, пока я выйду из кабинки. Он последовал за мной, и я не была уверена, заметил ли он, что Пресли и её клоны прикрыли руками хихикающие лица.
Когда он остановился рядом с мусорным ведром около их кабинки, я поняла, что он заметил.
— Ну и чего вы смеетесь? — спросил он.
Я потянула его за футболку, моля взглядом, чтобы он продолжил идти.
Пресли повернула плечами и подняла грудь, взволнованная тем, что ее раскусили.
— Просто с того, как мило Кит-Кат смотрится с ее новым бойфрендом. Это важно, что ты не хочешь обидеть ее. В смысле... Я полагаю... — она указала на нас. — Дело в этом.
Эллиот подошёл к их столу, и хихиканье девочек стихло. Он постучал по дереву и вздохнул.
— Знаешь, почему ты никогда не перерастешь нужду заставлять других чувствовать себя дерьмово, только чтобы ты могла почувствовать себя лучше, Пресли?
Она сузила глаза, смотря на него, как змея, готовая наброситься в любой момент.
Эллиот продолжил:
— Потому что это все временно. Чувство удовлетворенности недолго длится, и ты никогда не остановишься, потому что это единственная радость, которую ты испытываешь в своей грустной, жалкой жизни, которая вращается вокруг маникюра и осветлении волос. Твои друзья? Ты им не нравишься. Никому никогда не будешь, потому что ты самой себе не нравишься. Так что каждый раз, когда ты будешь осложнять Кэтрин жизнь, она будет знать. Она будет знать, почему ты это делаешь, как будут знать и твои друзья. Как и ты будешь знать, что ты чересчур стараешься. Каждый раз, как ты будешь бросать оскорбления в сторону Кэтрин, все это не будет ни для кого секретом. — Он посмотрел в глаза каждому из ее клонов, а затем и Пресли. — И пусть у тебя будет такой день, которого ты заслуживаешь.
Он открыл дверь и указал мне проходить. Мы следовали за припаркованными машинами, пока не оказались на другом конце стоянки, и направились в сторону нашего района. Уличные фонари были включены, мошки и москиты жужжали под яркими лампами. Тишина сделала звук наших шагов по тротуару более отчетливым.
— Это было, — начала я, пытаясь подобрать правильные слова, — легендарно! Я бы никогда не смогла высказаться кому-то вот так.
— Ну, я здесь не живу, так что это всё облегчает. И это не было полностью моим.