Папа посмотрел на меня, смущённый и полный раскаяния.
— Она не имела это ввиду, Принцесса.
Я села.
— Она никогда ничего не имеет ввиду, — выдохнула я.
Уголок папиного рта потянулся в сторону.
— Просто она не стрессоустойчивая.
Я перегнулась через стол, взяв его липкую руку.
— Только она?
— Ты меня знаешь, — подмигнул он, — Падать легко. Сложнее всего снова взобраться на верх. Я разберусь с этим, не волнуйся, — он потер свое плечо.
Я улыбнулась ему:
— Я не волнуюсь. Я пойду в "У Броума" и спрошу, нужен ли им персонал.
— Не мешай все в кучу. Мы поговорим об этом в следующем месяце. Возможно.
— Я правда не против.
— Чем ты обедала? — спросил он.
Я просто покачала головой и он нахмурился.
— Лучше пойди и приготовь себе что-нибудь. Я поднимусь и успокою твою мамочку.
Я кивнула, смотря, как он с трудом поднимается, и затем почти теряет равновесие. Я поддержала его за руку, пока он не встал устойчиво.
— Папа! У тебя солнечный удар?
— Я возьму это с собой, — сказал он, подбирая стакан с водой.
Я смотрела, как он медленно поднимался по ступенькам, скрестив руки. Он выглядел старше, немощнее. Ни одна дочь не хочет видеть своего отца поверженным.
Когда он поднялся до конца лестницы, я пошла на кухню. Холодильник с гудением открылся, и я стала искать себе мясо и сыр на ужин. Мяса не было, но я нашла последний кусок сыра и майонез. Я вытащила их из холодильника и поискала хлеб. Ни кусочка.
В шкафчике была полная коробка соленых крекеров, так что я отложила майонез и разорвала сыр на маленькие квадратики, чтобы положить сверху на крекеры. Мамочка так нервничала, что забыла зайти в магазин. Я гадала, сколько ещё походов в магазин мы можем себе позволить.
Папин стул за обеденным столом скрипнул, когда я на него села. Я взяла первый крекер и откусила, и он громко захрустел в моём рту. Папа с мамочкой не ругались — она даже не плакала, что она обычно делала, когда она была настолько взволнована — и я начала гадать, что происходило у них наверху, и почему она не на работе.
Люстра надо мной задрожала, а трубы заскулили. Я выдохнула, понимая, что папа, вероятно, решил набрать ванну, чтобы успокоить мамины нервы.
Я закончила ужинать и помыла свою тарелку, а затем отправилась к качелям на крыльце. Эллиот уже качался на них, держа два больших брауни, покрытых целлофаном, и две бутылки колы.
Он поднял их вверх:
— Десерт?