Она сузила глаза, посмотрев на меня.
— Дело в чем-то другом.
— Нет.
— Эллиот, — предупредила она.
— Отец Кэтрин умер.
Она нахмурилась:
— Как ты узнал об этом?
— Я просто знаю.
— Ты разговаривал со своей тетей Ли? Как? Твой телефон у меня.
Когда я не ответил, она указала на пол.
— Ты проворачивал что-то у меня за спиной?
— Не то, чтобы ты мне особо давала выбор.
— Я могу то же самое сказать о тебе.
Я закатил глаза, и её челюсть сжалась. Она ненавидела это.
— Ты притащила меня обратно, чтобы запереть меня в комнате, и я слушал, как вы с папой орете друг на друга каждый день? Это и есть твой гениальный план, чтобы заставить меня хотеть остаться здесь?
— Я знаю, что сейчас сложно...
— Сейчас дерьмово. Я ненавижу находиться здесь.
— Ты вернулся лишь две недели назад.
— Я хочу вернуться домой!
Мамино лицо загорелось красным цветом:
— Это твой дом! Ты останешься здесь!
— Почему бы тебе просто не позволить объяснить Кэтрин, почему я ушёл? Почему бы тебе не дать мне узнать, в порядке ли она?
— Почему ты не можешь просто забыть об этой девчонке?
— Я за нее переживаю! Она мой друг, и ей больно!
Мама закрыла глаза, позволяя руке упасть, а затем развернулась к двери. Она остановилась, посмотрев на меня через плечо.
— Ты не можешь спасти всех.
Я посмотрел на неё из-под бровей, стараясь удержать волны гнева.
— Я просто хочу спасти
её
.
Она ушла, и я наклонился, чтобы поднять гантелю, держа её над своей головой, опуская позади себя и медленно отталкивая вниз, повторяя упражнение, пока мои руки не начали трястись. Я не хотел быть похожим на своего отца, который размахивал кулаками каждый раз, когда что-то или кто-то выводил его из себя. Желание броситься на кого-то иногда казалось таким естественным, что меня это пугало. Сдерживание гнева требовало постоянной практики, особенно сейчас, когда мне нужно выяснить, как добраться до Кэтрин. Я должен был сохранять голову. Я должен был составить план, не позволяя своим эмоциям встать на пути.
Я встал на колени, гантели ударились о пол во второй раз, мои пальцы всё ещё были крепко сжаты вокруг ручек. Грудь вздымалась, легкие молили о воздухе, руки дрожали, а костяшки пальцев саднили от цементного пола. Слезы жгли мои глаза, пробуждая гнев, который победить намного сложнее. Сдерживать эмоции, чтобы найти путь назад к девушке, которую я любил, могло быть такой же невозможно затеей, как и возвращение в Ок Крик.