— Убирайся, — сказала я, глядя на его камеру.
Он придерживал прямоугольную штуковину своими длинными пальцами, слегка улыбаясь. Новая камера Эллиота выглядела древней и, похоже, повидала на своём веку гораздо больше, чем он сам.
— Кэтрин, пожалуйста. Позволь объяснить?
Я проигнорировала его, потянувшись к двери с москитной сеткой. Эллиот опустил камеру и протянул ко мне руку.
— Завтра мой первый день в школе. Я перевелся в свой выпускной год, представляешь? Было бы… было бы здорово иметь хотя бы одного знакомого.
— Учебный год уже начался, — огрызнулась я.
— Знаю. Мне пришлось вообще отказаться ходить в школу в Юконе, чтобы мама позволила мне перевестись сюда.
Тень отчаяния в его голосе поколебала мою решительность. Папа всегда говорил, что мне придётся приложить немало усилий, чтобы укрыть свою мягкую натуру прочным панцирем.
— Ты прав. Это дерьмово, — ответила я, не удержавшись.
— Кэтрин, — взмолился Эллиот.
— Знаешь, что ещё было дерьмово? Быть твоим другом, — сказала я и развернулась, чтобы уйти.
— Кэтрин, — воскликнула мамочка, уклоняясь, когда я чуть не врезалась лицом в её горло, — Я никогда не видела, чтобы ты вела себя так грубо.
Мамочка была высокой, но у неё были мягкие изгибы, которые мне когда-то так нравилось обнимать. Было время после смерти папы, когда её фигура утратила всю мягкость и плавность линий, тогда её ключицы стали выпирать так сильно, что отбрасывали тени, и когда она меня обнимала, это было похоже на объятия безжизненных ветвей иссохшего дерева.
Теперь же её щеки снова стали пухлыми, и былая мягкость вернулась к ней, хоть она и не обнимала меня так часто. Теперь была моя очередь обнимать её.
— Извини, — сказала я. Она была права. Она никогда раньше не видела меня грубой. Я такой становилась только тогда, когда её не было рядом, чтобы отгонять навязчивых людей. Мамочкиным призванием было гостеприимство, так что грубость её огорчала, но наши секреты нужно было сохранить.
Она коснулась моего плеча и подмигнула мне:
— Ну, ты же моя дочь, верно? Полагаю, это моя вина.
— Здравствуйте, мадам, — сказал он. — Я Эллиот… Янгблод.
— Я Мэвис, — ответила мама приветливо, вежливо и мягко, словно влажность в воздухе не удушала её, как всех окружающих.
— Я только что переехал к своей тёте Ли дальше по улице.