— Сначала тебе придётся меня отпустить, Дьюк, — сказала я, сжимая руку в кулак.
Он посмотрел вниз на мою руку, а затем отпустил её, оттолкнув меня. Я зашла в прачечную, обнаружив полотенца, которые Алтея бережно сложила поверх сушильной машины. Я отнесла пять плотно сложенных белых полотенец в комнату Дьюка, в которой он обычно останавливался, предварительно постучав в дверь. Он не ответил, так что я приоткрыла дверь.
— Привет, — поздоровалась я, надеясь увидеть Поппи или мамочку, кого угодно, лишь бы не Дьюка.
Зайдя в пустую комнату, я заметила заправленную кровать и пустой открытый чемодан, стоящий на тумбе возле комода. В гардеробе висели так знакомые мне костюмы, при взгляде на которые неотступная тупая боль утраты переросла в глубокую скорбь по отцу. Я скучала по нему постоянно, но когда воспоминания накатывали волнами, меня погребало под тяжестью горечи и печали. Мне всё лучше удавалось скрывать, когда моё сердце обливалось слезами. Всё равно слёзы ничего не изменят.
В ванной комнате было чисто, занавеска душа задёрнута. Я склонилась перед деревянной полочкой в углу, раскладывая белые пушистые сложенные полотенца.
За моей спиной звякнули кольца душевой занавески, и я замерла, закрыв глаза, ожидая, что из душа вот-вот кто-то появится. Когда ничего не произошло, я повернулась и увидела, что это просто включился кондиционер. Воздух из вентилятора мягко колыхал занавеску.
Я испустила вздох облегчения, а затем спешно покинула номер, отнеся оставшиеся полотенца в комнату мамочки и оставив одно для себя. Остальные номера не были заняты, но я на всякий случай проверила корзины для белья, а затем отнесла полупустую корзину вниз и загрузила стиральную машину.
Пока в машине набиралась вода, я мысленно ругала себя. Глупо было поручать свою работу кому-то другому. Я же понимала, что игнорирование своих обязанностей ради Эллиота недопустимо. Хранить секреты означало не привлекать внимания к «Джунипер», и если Дьюк разозлится настолько, чтобы переночевать в другом месте, то внимание нам обеспечено. Я так и видела, как он тащит своей потрёпанный, оливкового цвета чемодан в «Холидей Инн» в ближайшем городке, устроив при заселении цирк на ресепшен с удостоверением личности, выданном на другое имя. Нельзя его огорчать, иначе беды не миновать; не знаю, что именно нас ждёт, но точно уверена, что нас с мамочкой разлучат. И возможно, насовсем.
Следующий час я провела, занимаясь уборкой; готовясь поставить запеканку с лапшой в духовку, я услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Я не знала, кто пришёл – Дьюк или мамочка – так что я прислушалась к шагам на лестнице.