— Человечкам моя голова ушибленная не нужна, они о другом всегда бредят.
— Ты себя в зеркале видел? Соблазнитель! И воняет от тебя, как от хряка старосты в жаркий день. И ноги у тебя в струпьях, и…
— Так и зачем ты меня к себе притащила? Увидела бы, что не Ольар, и оставила бы… подыхать, — вот если бы не заминка, может, и поверила бы Акита эльфу, такая убедительная злость звучала в его голосе. Но теперь девушка даже не сомневалась — подыхать эльф совсем не хочет.
— Так я ж не знала, как он выглядит. А Нинор только дома сказал, что ты не его брат. Просил о тебе позаботиться.
— И ты тут же кинулась каприз молодого раба выполнять? Как вы умудрились Амнинора из лесу выманить, ньяга гравеллен граулунг?!
— Сам ты… граулунг, — смысл ругательства Акита не поняла, но то, что «граулунг» — отдельное слово, уловила. — Нинор своего брата ищет, понятно? Поэтому и из лесу вышел…
— Чистокровный ради спасения полукровки решил переспать с человечкой? Что ж он тебя выбрал, ты ж деревенщина неотесанная, как ты ему брата спасешь?
— Тебя же спасла… идиота! — возмутилась девушка и неожиданно резким рывком приподняла давящие на грудь и шею чужие ноги, выкатилась подальше и только потом уселась, глядя на злюку, сверкающего глазами в ее сторону. — Завтра с утра в лес отвезу, пусть они тебя лечат.
Эльф лишь презрительно прищурился и губы надул… Акита про себя отметила, что красивый, гад, но только дурной по самые уши.
— Вот и сиди теперь до утра не пивши, придурок, — мстительно фыркнула девушка, отряхивая одежду. — А у Нинора — коса… Тебе ж глаз подбили, а не выбили. Хотя косу и одним глазом разглядеть можно, если глядеть вокруг, а не в своих обидах плескаться.
Развернулась и ушла, гордая и с прямой спиной.
А на крыльце дома уселась и расплакалась. Тихо-тихо, чтобы не разбудить никого. И щека горела, и шея болела, и внутри живота все ныло, а еще такой дурой себя чувствовала, прям хоть волком вой!..
* * *
Долго слезы лить Акита не стала, обругала себя нюней, вернулась в сарай, и пусть злость так и рвалась наружу, ну хоть ковшиком гаду по голове стукнуть — не позволила. Она — дура, эльф — дурной, оба хороши…
Эльф, кстати, смотрел на девушку с большим подозрением, вроде и с опаской, только какой-то усталой, что ли… Хорошего ничего не ждал, просто пытался понять, насколько больших размеров будет плохое, вот и все.
Акита подняла с пола ковшик, снова дошла до колодца, заодно лицо ополоснула зареванное. Глаза заплыли, нос подпух, щеки красными пятнами покрылись, но если не приглядываться сильно, то и не заметно. Не хватало еще, чтобы всякие остроухие ее слезам радовались!..