Не дойдя до дерева десяток шагов, мы покидали трупы в общую кучу, отступили.
— Куда? — ухмыльнулся один из охранников, ловя ближайшую пятерку за цепь. Ох ты ж, клановые, и две бабы среди них. — А ну стоять! Мертвяков кто за вас грузить будет? Ща решим… — козел явно наслаждался страхом пленников, которые упирались и не хотели даже близко подходить к страшному дереву. Девки уже ревели, парней трясло… а у меня аж зубы зачесались порвать издевающегося урода. — Раз-два-три-четыре-пять, селва очень хочет жрать…, — начал считать будущий мертвец. Я не я буду. а до цели этот садюга живым не дойдет…
И считалка его мне не понравилась. Во-первых, текстовка откровенно скучная. Во-вторых, закончилась считалка на нашей связке, а это уже весомый аргумент. Я покосился на соседей. В принципе, не жалко, но мы ведь на одной цепи. Вляпается один — дерево с радостью и аппетитом переварит всех.
Значит, жить будут. Да и не хочу я с новенькими оказаться, этих уже научил правилам общения со мной. Всё с начала? Нет, нафик-нафик.
Я взглядом заставил соседей уступить мне первенство. Да они сами рады были. Я подобрал первый труп и прицельно швырнул. Едва тело коснулось веток, гибкие прутья в мгновение ока оплели добычу, подтянули к толстенному, метров шесть в диаметре, стволу. Одна из чешуек приоткрылась, будто пасть, и заглотнула пищу. На стволе образовалось характерное вздутие в форме трупа. Я швырнул следующее тело. Утешу себя тем, что работаю не просто так, а за будущую вкусняху.
Дело пошло на лад, оставалось всего два тела. И охранники чуть расслабились. Ой, зря. Зря-а…
Все знают про ветви жор-дерева, а вот про то, что молодые побеги у корней тоже опасны, знают только те, кто по сельве часто шарахается. Как я. Заметив характерное вздутие, я подцепил очередной труп, чуть сместился, будто примеряясь, быстро оглянулся. Никто не смотрит… И подарил садисту— кандидату на удобрение свою фирменную улыбочку — медоедский оскал на человеческом лице. И быстро убрал. Зрители видели лишь, как охранник вдруг неуклюже шарахнулся, наступил на едва заметное вздутие у обочины, как выстрелил из-под земли гибкий, раскручивающийся из спирали побег, как захлестнул охранника поперёк тела.
Урод продохнуть не мог от ужаса, а тут словно у него вдруг кляп изо рта вынули, заорал, но в дело уже вступили ветви, дотащили добычу до корней. Приподнялась чешуйка. Ам.
Щель сомкнулась. Охранник продолжал орать, впрочем, долго это не продлилось — воздух кончился.
Я выждал, когда уляжется суета и паника, потом спокойно отдал дереву последний труп и прищурился на второго охранника. Нет, ничего не заподозрил, но в штаны едва не наложил. Оно и к лучшему, к лучшему… пусть боится.