— Знаешь, — начал я, — ты не должна приходить каждую неделю, чтобы проверить мои успехи.
— Я знаю, — она игриво шлепнула меня по руке, оставив свою руку лежать сверху, — но мне нравится так поступать.
— Это раздражает.
Да, я так сказал, и это была чистая правда.
Откинув голову назад, она снова рассмеялась. Мне было ненавистно смотреть на ее лицо. Оно было накрашено толстым слоем того дерьма, которое женщины накладывают на свои лица. Почему дамы стали стремится переделать себя? Неужели женщины действительно думают, что мужчины начинают беспокоиться, если у них появляются морщинки? Независимо от нашего желания и возможностей, все мы стареем и умираем. Так устроен мир.
— О, прекрати. — Она улыбнулась, скользнув пальцами вниз по моей руке. — Я знаю, что тебе нравятся мои визиты.
Отодвинув руку, чтобы избежать ее прикосновений, я указал на мольберт.
— Как видишь, работа практически закончена. Ты могла бы спасти себя от поездки и подождать, пока я сам тебе позвоню. Картина будет готова через несколько дней.
— Ах, ерунда, — она взмахнула рукой, — это вовсе не проблема. Дорога до тебя не такая уж и длинная.
На самом деле требовалось провести более часа в пути. Я это знал, ведь однажды уже доставлял картину к ней домой. В тот раз Моник открыла дверь без одежды. Я понимал, что нужно было разорвать отношения с ней еще тогда, но, с другой стороны, я с ней не спал и никогда не собирался делать этого в будущем. Наши отношения были строго профессиональными, и никакой флирт с ее стороны не мог изменить это.
— Как красиво, Кэл! — ахнула она, воркуя над картиной своей собаки.
Да, я пал так низко, что согласился нарисовать сраного пса. Вообще-то, думаю, я делал вещи и похуже, чем рисование пса.
— Наггет выглядит так мило! Ты прекрасно овладел эмоциями в ее глазах!
Кто, черт возьми, называет свою собаку Наггет? Эмоции в собачьих глаза? Она что с прибабахом? Это же чертов пес! Какие эмоции? Это вообще как?
Хотя я не сказал об этом вслух. Я выполнил свою работу и должен подыграть клиентке.
— Да, эмоции… Любовь, сияющая в ее глазах, коснулась моего сердца. — Я похлопал по груди, стараясь не засмеяться над своими нелепыми словами.
— Ты удивительный художник!
Она застала меня врасплох, повернувшись и обняв меня. Я не ответил на этот жест.
— Э-э-э... — пробормотал я, когда спустя тридцать секунд она так и не освободила меня. — Теперь можешь отпустить меня.
— Ах, да. — Моник отстранились. Вернувшись к картине, она добавила: — Не мог бы ты привезти ее мне, когда она будет закончена?
Поскольку сейчас она не могла видеть меня, я, не теряя времени, закатил глаза. Мне хватило одного прошлого раза, и я не собирался ехать туда снова.