— Ты меня обманул, — у нее начало сбиваться дыхание,
— Это была военная хитрость, — Кастерс подхватил свое нежданное счастье под попу, прижимая к стене, и с радостью почувствовал, как ее ножки обхватили его поясницу. — Я так соскучился, — честно признался рыжий, прежде чем его губы сомкнулись вокруг нежно-розового соска чуть увеличившейся груди Аолы.
— Давай мириться, а? — он заглянул в шалые серо-зеленые глаза.
— Давай, — она облизнула пухлую нижнюю губу, — только сделай так еще.
— Так? — он чуть прикусил чувствительную вершинку, вызывая низкий стон.
— Еще!
— Так? — теперь он самым кончиком языка обвел границу ареолы.
— Еще! — Аола нетерпеливо захныкала.
— Так? — он прошел языком прямо по развилке между грудей.
Вместо ответа она притянула голову разговорчивого супруга к груди, подаваясь навстречу умелым губам.
Иришке казалось, что возбуждение огненными лентами опоясывает ее, собираясь горячей лавой внизу живота, заставляя стонать низко и утробно. Она вцепилась в волосы Каса, ничуть не заботясь о том, что возможно делает ему больно. Действительность сузилась до его рук, губ, тела. Остался только он. Один. Родной. Необходимый.
Словно что-то почувствовав, Кас оставил в покое грудь и коснулся ее губ нежным поцелуем. Он словно рассказывал жене о своей любви, и просил прощения, и обещал измениться ради нее. Одной. Единственной. Необходимой. Самой важной.
* * *
— Ай! Что ты творишь, мучительница, — Кас попытался вскочить с пуфика, на который был усажен женой. — Больно, между прочим!
— Извини, пожалуйста, мой хороший, — Иришка удержала мужа за плечи. — Я сама не своя рядом с тобой, — она проказливо улыбнулась и продолжила расчесывать спутанную рыжую гриву. — Почему-то рядом с тобой меня все время тянет совершать какие-то глупости.
— От кого-то я уже это слышал, — послышался с кровати веселый голос некроманта, который, вытянувшись поверх покрывала, закинул руки за голову и с огромным удовольствием наблюдал за экзекуцией. — Не ты ли, мой рыжий друг, так постоянно говоришь Аоле?
— Я вовсе… Ай, демоны лысые, что ж ты творишь, сладкая?
— Я нечаянно, — повинилась маркиза. — Вот сейчас совершенно случайно получилось, — тонкие пальчики зарылись в рыжие пряди, массируя голову.
— Знаешь, как неприятно было?
— А мне думаешь было приятно, когда ты такие гадости говорил о своей беременной жене? Я чуть со стыда не сгорела!
— Так это месть?
— Моральная компенсация, — Иришка кивнула и вновь потянулась за расческой.
— Кошмар! Я не могу на это смотреть! — Пушок все это время, молча сидевший на туалетном столике, соскочил на пол. — Никогда, слышите, никогда я не дам согласие на то, чтобы отрастить шерсть! Терпеть такие пытки! — Он гордо задрал окольцованный хвост и, поблескивая маменькиными изумрудами, покинул комнату.