Она не ответила, поэтому я попробовал еще раз.
— Почему ты здесь одна?
— Это действительно не твое дело, — отрезала она.
Что и говорить, ее тон был резким, но я все еще был сосредоточен на ее глазах. Они сообщали совершенно другое.
— Ты кажешься расстроенной, — стал оправдываться я.
— Какую часть из слов «не твое дело» ты не понял? — зарычала она. — Ты не мог бы просто уйти?
Я бы, наверное, так и поступил, если бы не ее глаза, в которые я не мог перестать смотреть. Девушка выглядела так, будто вот-вот разрыдается, но одна только мысль, что она была так расстроена, что могла заплакать перед посторонним человеком в спорт-баре, и была как раз самой печальной вещью, которую я мог себе представить.
— Я не хочу, чтобы ты грустила, — сказал я, слегка пожимая плечами. — Я подумал, что могу помочь.
— Как ты собираешься помочь?
— Я могу рассказать тебе шутку.
— Серьезно?
— Ну, да.
Ресницы, обрамляющие радужные глаза, затрепетали, а затем веки надолго опустились. Глубоко вздохнув, Милена открыла глаза и снова посмотрела на меня.
— Ни к чему это, — сказала она.
— Знаю, — ответил спокойно. — Мне так хочется.
— Ты хочешь рассказать мне шутку.
— Да.
Ее глаза засияли. Красивым, соблазнительным светом.
Я был в полной растерянности.
— Хорошо, — согласилась она.
— Правда?
— Давай начинай, — пробормотала Милена, — пока я не передумала.
— Ладно, — я сделал глубокий вдох и понял, что в моей голове не было абсолютно ни одной шутки, чтобы рассказать ей, и под давлением необходимости придумать хорошую хохму, мой разум полностью заледенел. Я знал несколько хороших анекдотов, и был хорошим рассказчиком, но прямо в этот момент не мог придумать ничего, кроме глупых детских шуточек.
— Ну, и? — посмотрела на меня Милена. Я был уверен, что она даже стала постукивать своей ножкой.
— Почему капитан смыл воду в унитазе? — ляпнул я.
Ее брови поднялись, но она ничего не сказала. Было слишком поздно придумывать что-то лучшее, поэтому я просто выпалил последнюю фразу с ошалелой улыбкой:
— Потому что он насрал туда!
Она не отводила от меня взгляд, но при этом уголок ее глаза еле заметно дернулся. Если бы я не был так очарован ее глазами, я бы, вероятно, не обратил на это внимание. Поэтому, я точно знал, в чем была причина – это означало, что она готова уступить.
Мое сердце забилось быстрее.
Она отвернулась, пряча чуть наметившуюся улыбку, чтобы отвести взгляд и перевести дух.
— Это было ужасно, — сказала она мне.
— Знаю, — согласился я. — Просто не смог больше выносить это давление.
Я засмеялся, и она засмеялась вместе со мной. Ее глаза заискрились и засверкали от смеха, и мой пульс снова участился. Я не мог оторвать от нее взгляд и поймал себя на том, что сам вдруг опечалился, когда ее лицо опять стало грустным.