— Ясно. Значит, выживать будем каждый как умеет. Кто за такой план?
Все переглянулись.
— А у тебя есть другой? — Спартак прищурился, и в этот момент мне показалось, что он мысленно оторвал мне верхние и нижние конечности, как надоедливой мухе.
— Нету. Я просто уточнила.
— Вот и отлично. Теперь ни у кого нет иллюзий, и мы все же попробуем выжить, и если вы будете делать так, как я скажу, то, скорей всего, мы все окажемся сегодня на свободе.
Или сдохнем, а ты выберешься на волю. Ты ведь скаут. Я вспомнила. А может, и еще кем-то стал за это время. Но больше в тебе ничего не изменилось. Как был подонком, так и остался. Лично я ему совершенно не доверяла. И план мне его тоже не нравился. Бегаю я медленно, плавать не умею и, скорей всего, меня или догонят, или я сломаю ногу, ну или утону.
— Ты можешь остаться здесь, — оскалился Спартак, — тебя никто насильно с собой не тянет.
Захотелось выцарапать ему один глаз, а второй оставить, чтоб видел в зеркале, как я испортила его красивую физиономию. Надо было это сделать еще тогда. И особо обидно было, что этот козел меня не узнал.
— Рейчел, притворяться умеешь?
— Ну, не знаю. Я никогда не пробовала.
— Я умею. Меня Ханна зовут. Я в драмкружке училась.
— Вот и хорошо, Ханна. Ты, главное, ляг на пол и делай вид, что тебе очень плохо. Живот болит, например. Поняла?
Она несколько раз кивнула. Рейчел тем временем вытягивала шпильку из моих волос, выдернула вместе с прядью и протянула Спартаку. Через пару минут руки Брендона были свободны, а еще через время после некоторой возни со шпилькой освободили и Спартака. А тот уже всех. Правда, со мной вышла заминка. Он ковырялся в моих наручниках нарочито долго, а мне было ужасно неудобно, и затекли руки.
— Оставил бы тебя и так. Все равно толку никакого.
— Так оставь, — процедила я.
— На первый раз не стану. Дам шанс. Слабое звено все равно отвалится.
Подонок! А я бы ему не дала. Больше ни одного. И пусть у меня по-прежнему мурашки бегают по коже от его близости, но удушить мне его все равно ужасно хочется.
— Эй! Вы! Тут девушке плохо, живот болит, пена со рта идет.
Заорал Брендон и постучал в кабинку.
— Когда приедем, тогда и открою. Пусть терпит.
— Так ей очень плохо, может умереть.
— Пусть умирает.
Наверное, в этот момент мы впервые поняли, что всем наплевать, что с нами будет, и что Спартак прав — нас везут на закланье.
— И что теперь?
Он поджал губы, глядя на каждого из нас по очереди.
— Надо открыть дверь в кузове и прыгать на ходу.
— Чем открыть? Шпилькой? — съязвила я.
— Они нас не заперли на замок. Там обычная защелка. Я видел. Если расшатать дверь, она соскочит с крючка. Давай, Брендон и ты, Дарен. Начнем дергать дверь, но только на ухабах.