— Давай избавимся от меня — и делу конец, — подсказал Эфриэл, располагаясь в кресле.
— Мы уже говорили об этом. Нет.
— Что ж, тогда не надо мешать мне развлекаться.
— Развлекаться?! По-твоему, это называется — развлекаться? Мне до сих пор кажется, что на ладонях грязь. Фу! — она демонстративно вытерла руки об одеяло.
— Не такой брезгливой ты была там, внизу, — поддразнил Эфриэл. — Кстати, если я здесь надолго, то есть две проблемы.
— Только две? — с иронией отозвалась Бранвен.
— Пока — да. Первая. Хоть я и дух в твоем понимании, но, как ты заметила, нуждаюсь в еде. А воровать с ваших столов — это не в моих правилах. Голодно и утомительно. Поэтому придется тебе заказывать трапезу сюда, в спальню. Имей в виду, я не ем все эти ваши дамские стряпушки с кремом. Мясо, хлеб, горячая похлебка и вино — вот что меня устроит.
Бранвен сложила руки на груди, пораженная подобной наглостью.
— Вторая проблема. Когда я в нужнике, мне вовсе не хочется, чтобы кто-то залез туда и сел мне на колени. Поэтому будешь стоять перед дверями и караулить.
— Ты предлагаешь мне стоять возле… — Бранвен не верила ушам. — Пока ты там… Да как ты смеешь!
— Значит, придется пойти на крайние меры. Очень жаль.
— Что ты намерен сделать? — встревожилась Бранвен, глядя, как Эфриэл подходит к ее столу с письменными принадлежностями и выбирает перо.
Сид с преувеличенным старанием заточил перо и достал из ящика пергамент.
— Что я сделаю? — он уселся за стол и разгладил пергамент ладонью. — Я напишу письмо твоему жениху, что ты так скучала в его отсутствие, что вызвала духа для удовлетворения плотских желаний. Думаю, чтение его позабавит.
— С ума сошел! — Бранвен подскочила и выхватила у Эфриэла перо. — Конечно же, ты не сделаешь ничего подобного!
— Кто же мне запретит? — спросил сид с опасным спокойствием.
— Я не позволю!
— Значит, можно рассчитывать на мясо за обедом и спокойствие во время нужды.
— Ты наглый, мерзкий…
— Ты же не хочешь, чтобы я написал письмо любезному лорду Освальду? — небрежно спросил Эфриэл.
— Не хочу, — вынуждена была признать Бранвен. — Но и караулить тебя не стану!
— Значит, я пишу письмо.
— Нет!..
После яростных споров было решено привязывать на ручку снаружи ленточку, о чем были оповещены все обитатели замка. Ленточка означала, что домик уединения (именно так деликатно в Роренброке называли отхожее место) занят леди Бранвен, и беспокоить ее никто не осмеливался.
Что же касается обильных завтраков, обедов и ужинов в спальне, Бранвен объяснила это страшным волнением перед свадьбой. Дескать, она так переживает, что постоянно голодна. Эту ложь она выдала, не моргнув глазом, но вечером долго каялась перед алтарем в фамильной церкви и сделала сто поклонов, чем вызвала приступ безудержного веселья у сида. Вот его-то никакие правила приличия не волновали. В ответ на просьбу Бранвен носить хотя бы набедренную повязку, хотя бы в спальне, когда они остаются наедине, он ответил грубостью и разразился потоком таких ругательств, что бедная девушка не помышляла и заикнуться об этом.