Эфриэл, разбуженный переполохом, вдоволь поупражнялся в остроумии, но Бранвен некогда было сделать ему замечание или бросить хотя бы один строгий взгляд. Ее облачили в выходное платье — бледно-желтое, с вышивкой серебряной нитью по вороту и рукавам, и долго расчесывали волосы и натирали их шелковой тряпочкой для блеска.
Ради приезда долгожданного гостя леди Дерборгиль отправила к Бранвен Алейну, и та полчаса колдовала над прической невесты, хитро заплетая пряди и украшая их цветами бессмертника. Получилось замысловато и красиво, хотя девушка старалась избегать резких движений, боясь испортить это поистине ювелирное творение.
— Вы очень хороши, миледи! — порадовалась Матильда. — Когда сядут за стол, я вас позову, будьте наготове. И платочек не забудьте захватить! Леди Дебора говорила, что в столице все просвещенные дамы ходят с платочками. Милорд сразу поймет, что вы не какая-нибудь деревенщина.
— Так все дело в платочке? Вот, значит, как можно отличить просвещенную даму от дуры! — потешался Эфриэл.
Алейне надо было еще заняться нарядом графини, и она ушла, собрав в сундучок черепаховые гребни, щипчики и металлические пруты — все те таинственные предметы, призванные сделать женщину более миловидной, нежели ее создала природа. Матильда стояла на страже — на лестнице между вторым и первым этажом, ожидая начала трапезы, чтобы подать знак Бранвен, служанки тоже удалились, и невеста осталась одна, если не считать злоязычного духа. Изнывая от ожидания, Бранвен ходила по комнате, боясь сесть, чтобы не помять платье, и поглядывая в зеркало, проверяя, не растрепалась ли прическа.
— Где тот рыцарь, что похитил твое спокойствие, благородная дама? — паясничая пропел Эфриэл, подражая старинным любовным балладам.
— Ты ведешь себя глупо, — заметила девушка, подходя к окну и выглядывая во внутренний двор. Она сразу же отпрянула, и глаза ее стали огромными. Эфриэл тоже выглянул, чтобы увидеть, что так взволновало леди Бранвен.
Во дворе появился всадник на великолепном гнедом жеребце. Алый плащ спускался до самых конских бабок, а плюмаж на посеребренном шлеме мог поспорить белизной со снегом на вершине горы Корран-Туату. Когда всадник повернул голову, перья так и брызнули солнечными зайчиками — они сплошь были унизаны крохотными бриллиантами. На нем был литой нагрудник, сверкавший так, что смотреть было больно, и шелковые одежды с воланами кружев на воротнике и манжетах.
— Это лорд Освальд, — произнесла Бранвен, заикаясь от волнения.
Чтобы не быть замеченной со двора, она спряталась за ставень и смотрела сквозь деревянную решетку. Эфриэлу не нужны были такие предосторожности, и он попросту облокотился на подоконник, разглядывая прибывшего жениха.