Один за другим ткачи занимают свое место. Их пальцы начинают дергаться в безумных судорогах, пытаясь выхватить из ледяного воздуха несуществующие нити. Лес наполняется их шепотом. Я устало опускаюсь на покрытый инеем камень и чешу Намори за ухом, закапываясь руками в ее белоснежный мех. Волчица блаженно закатывает желтые глаза. Она уже стара. Я вижу, как тяжело дался ей переход по трясущемуся от частого дыхания розовому языку, высунувшемуся из ее пасти. Я люблюНамори. Она — мое ласковое напоминание о доме, жестокое и суровое, но при этом дарующее беззаботное чувство безопасности. И я знаю, что когда придут темные эльфы, лишь она одна сможет защитить меня.
Время тянется мучительно долго. Туманное солнце медленно скользит по серому небу, путаясь в паутине ветвей. Чтобы согреться я брожу по лесу, проверяя ткачей. Некоторые встают со своих мест, и мне приходится возвращать их обратно, порой даже выискивая их по следам на снегу. Вскоре я полностью выбиваюсь из сил. Меня начинает мучить голод, промерзшие конечности болят от любого движения. Я вновь сажусь на камень, обхватив себя руками. Намори ложится на мои ноги, чтобы отдать хоть немного тепла, но я все равно дрожу от холода и страха.
С каждым мгновением болезненного ожидания мой план кажется мне все нелепее. Я осознавала, что иду вместе с ткачами на смерть и примирилась с этим. Оплакивая своего мужа и павших с ним в бою воинов, я приняла собственное самопожертвование как посмертную плату народу, за который они сражались. Я боюсь боли и смерти, боюсь норгов, хотя никогда в жизни не видела их, и пламени, которое они принесут с собой. Но больше всего я боюсь, что моя гибель и гибель трех десятков ткачей окажется бессмысленной.
Как долго ткачи Норгвера смогли сдерживать темных эльфов, будучи под прикрытием умелых лучников? И как долго сможем сдерживать их мы, опираясь лишь на разум и зрение слабой элисаэри, охраняемой старой волчицей? Хватит ли этого времени, чтобы Эльвуад увел вердов к безопасным рубежам? Я шумно вдыхаю морозный воздух и пытаюсь расслабиться, чтобы унять дрожь. Уже ничего не изменить, но я обещаю себе сделать все, что в моих силах для спасения своих эльфов.
Ленивое солнце медленно блекнет, спускаясь к горизонту. Лес шелестит безумным шепотом ткачей. Я, все глубже погружаясь в свои скорбные мысли, кутаясь в накидку. Она уже не спасает от глодающего мою плоть холода. Намори дремлет, свернувшись вокруг моих ног, изредка фыркая от наполняющего воздух запаха гари. Вдруг она резко вскидывает голову. Ее уши слегка подрагивают, и через мгновение я тоже начинаю слышать голоса и лязг металла. Время пришло, норги здесь.