Снова предсказания Авеля ко вниманию не принимаются, вызывают к себе, да и к провидцу пренебрежение, хотя Император и прочие у власти стоящие пристально наблюдают за ним.
Так, на донесении Макарова Обольянинов пишет:
«К архиерею, по желанию Его Величества, отпускать; архиерею отписать: при всяком свидании, что объявит, меня уведомлять. Мая 27-го 1800 г.».
С Авеля буквально не спускают глаз, не упускают из виду ничего, все его действия и слова фиксируются.
И вот 28 мая Авель пишет Амвросию: «Я, нижайший монах Авель, обошел все страны и пустыни, был и в царских палатах, и в великолепных чертогах и видел в них дивная и предивная, а наипаче видел и обрел в пустынных местах великия и тайныя и всему роду полезная; того ради, ваше высокопреосвященство, желаю я с вами видеться и духовно с вами поговорить и оныя пустынныя тайны вам показать. Прошу ваших святых молитв».
Интересно, что уже на следующий день, 29 мая, митрополит Петербургский принимает Авеля, беседует с ним и в тот же день сообщает письменно Обольянинову:
«Монах Авель по записке своей, в монастыре им написанной, открыл мне. Оное его открытие, им самим написанное, на рассмотрение ваше при сем прилагаю. Из разговора же я ничего достойного внимания не нашел, кроме открывающегося в нем помешательства в уме, ханжества и рассказов о своих тайновидениях, от которых пустынники даже в страх приходят. Впрочем, Бог весть».
Нельзя не обратить внимание на весьма интересные и важные обстоятельства этого донесения.
Первое. В чем состояло «открытие, им самим написанное»? Где оно, в чем его суть? Какой, скорее всего действительно важный, секрет Авель считал должным весьма срочным порядком сообщить в этот раз, коли потребовал свидания с самим митрополитом, пребывая в заключении?
Второе. Последняя фраза письма митрополита показывает, что было в Авеле нечто вызывающее какое-то смущение у Амвросия, смутное ощущение силы и правоты, возможной обоснованности его необычных видений, слов и снов. Видно, Авель жил в каком-то своем, ему одному ведомом, мире и убежденно служил некой высшей силе, правде и великой цели!
На этом письме Амвросия рукой Обольянинова начертано:
«Докладовано Мая 30-го 1800 г.
Павловск».
Чуть менее года оставалось жить Павлу Петроричу. Неумолимо приближался трагический, многократно предсказанный момент.
Была, правда, как оказывается теперь, у Императора и мысль о том, что его «миновала чаша сия»!
В солидном издании «ЦАРЕУБИЙСТВО 11 МАРТА 1801 ГОДА. «Записки участников и современников». СПб., издание А. С. Суворина, 1907 год, приведены «Записки графа Бенигсена» — одного из главных организаторов и участников заговора против Павла Первого.