Он исчез в соседней комнате, а у Теодора что-то неприятно перевернулось в желудке, когда он услышал:
«Хогвартс, эльфы, Скорпиус…»
Три слова эхом отозвались в ушах, на осколки разбив мысли и бешено закружив их в хаотичном беспорядке. В этом что-то было… какая-то ниточка, за которую стоило потянуть — Тео был уверен.
«Нужно всё это обдумать и желательно без сверкающего перед глазами и отвлекающего от дел заголовка о Гермионе».
— Ладно, Тош, удачи. Уж постарайся, притащи мне этого проклятого эльфа. Он нам ещё вчера был нужен! — напутствовал Теодор коллегу. — Чертовски неприятно, когда в затылок дышит хренов герой Гарри Поттер, — тихо проворчал он больше для себя, чем для кого-то ещё.
Но, почувствовав пульсирующий толчок необъяснимого беспокойства, добавил, повысив голос:
— Будь осторожен, Тош. Соня мне голову откусит живьём, если с тобой что-то случится. Эльфы — хитрые существа.
— Не волнуйся, босс, моя милая кошечка такого не умеет. А вот открутить яйца и отправить их к чертям собачьим — это она может, — ответил Энтони из соседней комнаты. — И ещё вопрос — захочет ли она вернуть их обратно, — хохотнул он.
Несколько минут спустя стук закрывшейся двери известил Тео о том, что его старший детектив ушёл.
Оставшись в полном одиночестве и покое, Нотт снова обратил внимание на передовицу «Пророка». Несколько раз перечитав статью, он пробормотал:
— Ерунда какая-то! — закурил сигарету и пролистал газету до третьей страницы.
Его сердце, окаянное, глупое сердце, которому полагалось быть невозмутимым и сдержанным, от волнения глухо стучало в горле.
«Она оставила Уизли, — в голове возбуждённо толкались мысли, а непонятное, не изведанное до сих пор чувство, приятно согревало душу. — Она, блин, оставила чёртова Уизли!»
Кроме названия отеля, в котором поселилась Гермиона, от статьи реальной пользы не было. Тео выругался и отбросил газету на стол, раздражённо выдохнув клуб дыма. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Тут же волнующие образы их последней встречи проявились где-то на задворках сознания: Гермиона соблазнительно улыбается ему, выгибается под ним, тихо постанывая, тёмные глаза устремлены на него, затягивая словно в омут. Гермиона, Гермиона, Гермиона…
— Вот же чёрт! — зарычал Нотт и выдохнул ещё одно облако дыма, дрогнув ноздрями и с трудом контролируя поднимающееся возбуждение.
Бесспорно, Теодор чувствовал себя сбитым с толку и раздражённым. Однако кроме этого появилось ещё кое-что совершенно иного рода, что-то трепещущее в груди, волнующее. И он не мог отрицать — это было приятно. На каком-то примитивном, животном уровне Теодор Нотт был невообразимо доволен тем фактом, что Гермиона Грейнджер бросила Рональда Уизли. Мало того, Тео ни в малейшей степени не собирался сопротивляться этому чувству, потому что в кои-то веки чувствовал себя охренительно!