Огорчившись этим фактом и решив посоветоваться с кем-нибудь знающим позже, я спрятала тетрадку в ящик письменного стола и оставшееся до сна время занималась тем, что пыталась освоить компьютерную операционную систему. Никогда не была специалистом в таких вещах, поэтому не могла бы с уверенностью сказать, оказалась ли она современнее той, что использовалась в моём мире, но очевидные различия всё же имелись, поэтому разобралась я далеко не сразу. Особенно понравился анимированный фон рабочего стола с изображением академии, вокруг которой последовательно сменялись времена года — то листопад, то снежинки, то нежная весенняя зелень на деревьях.
Любуясь этой картиной, я вспоминала полёт с крыши здания. Прежде я даже во сне никогда не летала, и теперь мне отчасти не верилось в то, что это произошло на самом деле. Но случившееся не являлось иллюзией, крылья Кея тоже, а, значит, это мне не померещилось. Правда, Эрике я обо всём рассказать так и не решилась. Как будто, пока я об этом молчала, случившееся оставалось только моей, вернее, нашей с Кеем тайной.
На следующий день я спрятала закладку в сумку, твёрдо намереваясь выполнить поручение, данное Теа, и забыть о нём, а также о ней самой. Разумеется, было довольно любопытно, почему именно в определённую книгу она велела положить закладку, и для чего ей это оказалось нужно, но интуиция подсказывала, что никаких объяснений студентка чернокнижного факультета не даст. В любом случае, задача представлялась куда проще, чем, к примеру, похищение из библиотеки ценной литературы.
Кей за мной с утра не зашёл. Благодаря объяснениям соседки, я кое-как нашла расписание, а следом и нужную аудиторию. Вволю поразглядывать рисунки на расписании занятий снова не удалось, потому что этим утром мы обе проспали, и пришлось обойтись без завтрака.
Вбежав в аудиторию почти одновременно со звонком, я заняла первое попавшееся свободное место и обвела помещение взглядом в поисках Кея. Его там не оказалось, а появился он, когда я уже начала тревожиться. Всего лишь на мгновение позже, чем преподаватель.
Каково же было моё удивление, когда обнаружилось, что вести занятие будет сам ректор! Я даже название дисциплины умудрилась позабыть, когда поймала на себе его взгляд. Внимательный, изучающий. Как будто он поймал бабочку, посадил в банку и размышлял над тем, что делать дальше: подержать там ещё немного, пришпилив на булавку, добавить в коллекцию или же выпустить на волю. Я сомневалась, что милосердие свойственно ректору академии, поэтому мне и становилось не по себе от одного его присутствия. Лекция уже началась, довольно приятный, надо сказать, мужской голос разносился по аудитории, а я всё ниже пригибалась к парте, жалея, что не могу стать невидимкой или, на худой конец, провалиться под паркет. Увы, при всём желании ни того, ни другого так и не случилось.