Когда он вернулся к окопам, огня уже не было. От ямы исходил тошнотворный запах горелого мяса и шерсти. Стараясь поменьше дышать, Дикий проворно засыпал яму землёй и разровнял, чтобы не было холмика. "Ну вот, начало решению вопроса положено, — подумал он, отъезжая от этого места.
— Теперь к сторожке".
Дверь сторожки оказалась открытой. Дикий вышел из машины и, держа карабин наизготовку, медленно двинулся к входу.
— Чего крадёшься, Андреич? — раздался Лёхин голос со стороны туалета. — Здесь я.
Дикий с облегчением опустил ствол.
— Да чёрт вас знает, что вы тут творите, — ответил он. — Одного жена по ночам ищет, другой с утра так на очко спешит, что дверь за собой закрыть не успевает. Ты хоть бы ружьё с собой брал, а то украдут ещё, пока заседать там будешь.
— Да кто здесь украдёт? — сказал Алексей, на ходу застёгивая джинсы. — А дверь я проветрить открытую оставил. Потому что полы с утра мыть пришлось.
— Федька вчера не помыл после дежурства почему-то.
— Что у него случилось-то? — спросил Дикий. — Он хоть нашёлся?
— Не знаю, — ответил сторож. — Наверно же нашёлся. Ирка ко мне один раз только приходила, вечером.
Дикий обошёл сторожку вокруг и зашёл внутрь. Никаких признаков борьбы здесь не было. Ни снаружи, ни внутри. "Ружья Федькиного тоже нет", — отметил про себя он.
— Ладно, Алексей, поеду я, — сказал Дикий. — Дома по хозяйству работы много. А ружьё ты всё же не бросай. Расслабились тут у меня…
— Да всё под контролем, шеф! — шутливым тоном ответил сторож.
Настроение сегодня у Лёхи с утра было хорошее.
На обратном пути Дикий слежки тоже не заметил. Поставив машину в гараж, он зашёл в дом, сказал жене, что вернулся, и поднялся на второй этаж.
— Иди матери помоги! — сказал лежавшему с книгой в кровати сыну. — Всё лежишь… Спортом бы лучше занялся.
— Па, так ты же сам сегодня выходить запретил, — ответил Богдан.
— Я тебе не про сегодня говорю, а вообще. Иди, сказал! Помощь по дому — тоже спорт. И постель за собой заправить не забудь.
Сын послушно оделся, заправил кровать и пошёл вниз. Дикий придвинул к стене под окно журнальный столик с початой бутылкой коньяка, рядом поставил кресло, положил в него подушку, чтоб было повыше, прислонил к столику карабин стволом к окну, и сел. Из этого окна хорошо просматривались подходы к дому с фасадной стороны.
На своём посту Дикий провёл почти всё время до вечера, но ничего подозрительного так не увидел. "Неужели всё-таки не следят за домом? — думал он. — А как тогда они собираются встретиться? Или не собираются? Может позвонят Шеве, дадут понять, от кого были эти люди, и всё? Объявят срок, в течение которого он должен выполнить их условия… А если не выполнит? Тогда… Тогда мне придётся отсюда уезжать. Иначе убьют. Да и если выполнит, уезжать придётся — не трактористом же идти работать. Правда, тогда убивать меня смысла не будет. Да и сейчас какой смысл? Шеву запугать? Меня, допустим, напугали… Но от меня ведь мало что зависит. Ничего не зависит. Ну и ехали бы к нему в Киев, похищали бы его родню… На меня ведь ему плевать, на сторожа — тем более. А так… А так получается, что они не знают о Шеве конкретики, не знают, где его искать… Значит, должны они всё-таки встретиться здесь. Должны".