— Привет, славяне! — поздоровался он.
— Привет! — ответил сержант, удивлённо разглядывая пограничника.
— На Ростов?
— А тебе чего?
— Товарищу в Новочеркасск нужно.
Сержант смерил взглядом Бритвина, стоявшего за Глебом.
— А сам он немой что ли?
— Контуженый, — ответил Глеб. — Потому и комиссовали.
— Понятно, — кивнул сержант. — Пусть лезет в кузов, притормозим там, спрыгнет.
— Спасибо!
Глеб захлопнул дверцу и повернулся к Бритвину.
— Всё слышал?
— Да, — растерянно произнёс ошарашенный таким поворотом дела Сергей.
— Здесь тебе оставаться нельзя, — сказал Глеб. — Патрулей много. А если возьмут, так ещё пришьют, что в штаб армии пробраться хотел. Фамилию свою больше не называй, если попадёшься.
— Понял, — кивнул Сергей.
— Живо в кузов!
Бритвин полез в кузов. Сидевшие там бойцы помогли ему забраться.
Сергей сразу же сел, поджал ноги и спустился как можно ниже, прижавшись спиной к борту, чтоб не было видно кровавого пятна на шинели.
Через пару минут колонна тронулась. Сергей повернул голову назад, пытаясь увидеть Глеба, но его там уже не было.
В родное село Глеб зашёл через неделю, в составе своего подразделения. Мария проснулась от звуков ожесточённой стрельбы и взрывов, раздававшихся, как ей показалось, совсем рядом, чуть ли не под окном. Накинув халат на ночную рубашку, она вышла во двор, чтобы спуститься в погреб — мало ли, залетит в окно шальной осколок, как к бабке Тосе…
— Маша! — послышался знакомый голос со стороны калитки.
От неожиданности Мария вздрогнула.
— Глеб?
Она смотрела на пограничника, и не могла поверить глазам.
— Жива, — облегчённо выдохнул Глеб.
— Ты… Ты так изменился…
Стрельба быстро отдалялась и стала заметно реже по интенсивности.
— Стал лучше, или хуже? — улыбнулся Глеб.
— Возмужал.
Неожиданно для самой себя Мария заплакала, и бросилась ему на шею.
— Ну ты чего? Не плачь! Не надо плакать, — обняв, гладил её по растрёпанным со сна волосам Глеб.
От него исходило что-то очень надёжное и очень родное, чего она никогда не чувствовала с Сергеем. "Такие не предают", — поняла она. Ей вдруг захотелось, чтобы это чувство защищённости не уходило, чтобы Глеб был всегда рядом, и чтобы родить детей, похожих на него… К Бритвину же после его ухода она не чувствовала ничего. Скорее даже чувствовала некое отвращение, просто не хотела себе в этом признаться.
— Чего же мы на улице стоим?! — спохватилась Мария. — Пойдём в дом!
Они пошли к дому.
— Я твоего видел, — сказал по пути Глеб.
— Кого? — обернулась Мария.
— Ну, этого… Квартиранта.
— Ааа, вон что.
Мария открыла дверь, и они вошли в дом.
— Сейчас я чай вскипячу, — сказала она, как будто судьба Сергея была ей абсолютно безразлична.