— Из наших кто ранен?
— Нет. Троих зацепило, и то несерьезно, только бронежилеты испортили.
— Потренируйтесь на них немного и оставьте, — безразлично произнес Ковало, идя к своей машине.
Отъезжая, он видел, как его люди отрабатывают технику удара на сопротивляющихся цыганах.
Ему не было их жалко. Это люди Шандора, которые вели с ним все дела. А значит, и получат по заслугам.
В дороге, пока они ехали, Шандор вспомнил всю свою жизнь, и это не образное выражение. Как только его посадили в машину, севший рядом парень завязал ему глаза. От этого стало еще страшнее. Неизвестность пугала. Наконец, джип остановился, и его, грубо вытащив, повели куда-то. Повязку сняли только в помещении. Шандор огляделся: стены с плесенью, тусклая лампочка и массивная железная дверь. Дверь с неприятным скрипом закрылась, навсегда отрезав его от жизни. Сейчас он остался лицом к лицу с теми, от кого не стоит ждать пощады.
* * *
Отвезя Дару в Швейцарию, в частную наркологическую клинику в горах, Гер переговорил с врачом и вернулся в Россию. Врач объяснил неразумность его пребывания здесь. Пациентку будут держать на лекарствах, и большую часть времени она будет или спать или находиться в том состоянии, когда восприятие действительности искажается. Врач вообще категорически был против ее посещения. Сейчас воспоминания ей не нужны. С ней будут работать врачи и психологи, тем более что часть персонала говорит на русском языке. Герман понимал логику доводов врача и всю их разумность. Врач пообещал присылать еженедельные отчеты о ее здоровье и заверил, что лично сообщит Герману когда можно будет навестить пациентку. Скрепя сердце, Гер вернулся в Москву. Дела никто не отменял, и его бизнес требовал его присутствия в России.
Выполнив свою работу, Ковало вез Полонского, чтобы продемонстрировать ему результаты. Гер хотел поговорить с Шандором. Но он ждал, когда сам Шандор захочет с ним говорить. И когда Ковало сказал, что Шандор настроен на беседу, Гер, отложив все дела, поехал к нему.
Выглядел Шандор отталкивающе. От его былой красоты не осталось и следа. Лицо превратилось в кровавое месиво, глаза заплыли, губы разбиты, а нос сломан. Шандор был привязан к стулу, на котором сидел. Если бы не удерживающие его веревки, он бы упал. Ему перебили ноги, раздробили коленные чашечки. Увечные руки с переломанными пальцами были заведены за спинку стула и там связаны. В небольшом подвальном помещении пахло сыростью, мочой и страхом, буквально пропитавшим воздух.
Приблизившись к нему Гер остановился. Нет, он не испытывал жалости к Шандору. То, что он сделал с Дарой, куда страшнее того, что Ковало сделал с ним.