— Готов обсудить с вами детали… — расплывчато произнес Савелий, понимая, что эти детали и есть план убийства Германа.
— Выслеживать Полонского глупо и долго, тем более, когда он знает, что на него идет охота. Нам он нужен в точном месте и в точное время. Тогда киллер просто сделает свою работу. Полонский недоверчив и не поедет к незнакомым людям, — мужчина лет тридцати в дорогом костюме неспешно закурил и откинулся на спинку дивана. — У вас вроде день рождения скоро. Пригласите на него своего друга…
— Я и так его хотел пригласить, — с подтекстом произнес Савелий.
— Тогда мы подберем для вас клуб, где вы сможете достойно отметить этот праздник, — мужчина стряхнул пепел с сигареты в пепельницу, стоящую рядом на невысоком столике. — И еще… я понимаю, на вашем дне рождения будет много народу. Люди, движение, а нам нужен стопроцентный результат. Нужно то, что задержит Полонского… тогда киллер не промахнется.
— У него есть слабость… и она будет там, — Савелий вспомнил о глазах испуганного олененка и то, как Гер смотрел в них.
Они еще долго обсуждали детали, а потом вели пространные беседы обо всем и ни о чем. Только Савелий постоянно возвращался мыслями к Герману. Столько лет они знают друг друга, и Савелий практически уже поверил в неуязвимость друга, а нет — все-таки чутье его не подвело. Нет идеальных людей, и его идеальный друг тому подтверждение. Полонский не устоял и позволил себе слабость. Все эти годы, наблюдая за Полонским, Савелий видел: тот не допускает в свою жизнь то, что его погубит. Все эти Леры, которых он видел с ним — одноразовые дешевки и не более. А вот цыганка не была такой. Савелий усмехнулся, понимая, что даже Гер не осознает, насколько она его зацепила. Полонский сопротивлялся тому, что было сильнее его. Савелий видел их — Гера и Дару — и чувствовал между ними эту энергетику. Он знал, что они не понимают себя и пытаются бороться с неизбежным. Он, умудренный жизненным опытом, видел все это и понимал, что видит любовь… Только вот любовь недопустима в их жизни. И то, что Полонский дал слабину — это и есть то, что убьет его.
Савелию не было его жаль. В его жизни нет места таким чувствам. Мир жесток: или ты слабый, или ты сильный. Если сильный — значит, убираешь тех, кто слаб. Пока Гер был сильным, он держался с ним наравне, но времена поменялись, и он воспользуется этим.
* * *
Убравшись в курятнике, Дара пошла помыть руки. От длинной юбки неприятно пахло птичьим пометом. Только это была ее единственная юбка, а значит, ее придется стирать ночью и вешать на батарею в комнате. Причем стирать придется в раковине. Стиральные машинки теперь были не для нее, в них она стирала вещи всех живущих в доме ее отца. Она же сама не имела права там стирать. Хорошо, что уже было начало осени и в коттедже включили батареи, а это значит, что за ночь ее вещи просохнут. Конечно, не до конца, так как вставать ей нужно в пять утра. Самое неприятное, что нужно в такую рань выходить на улицу, где первые осенние заморозки сковывали воздух. Но коз нужно доить, потом кормить, затем отводить пастись. Паслись козы на склоне у реки. Там она вбивала колышки в землю и привязывала к ним коз. Затем возвращалась в козлятник и убиралась в нем. Потом шла к курам. Их нужно было покормить, собрать яйца у несушек и убраться у них.